Орфей недоверчиво покосился на жену.

– Но эта роза – твоя любимица! Ты столько труда положила на нее.

Эвридика беспечно махнула рукой.

– Подумаешь, выращу новую, еще лучше. А ты, давай, или ложись, или пойди в сад.

– Тебе нужно что-то там сделать?

– Нет. Ты просто погуляй среди цветов. Поговори с ними. Расскажи им что-нибудь. А они расскажут тебе свои истории. А потом ты сложишь песню, и может быть, она будет настолько хороша, что я и вправду вспомню все эти слова про утренний бриз, водопады и торжество добра.

Орфей молчал. Эвридика подхватила его под руку и попыталась поднять со скамьи.

– Иди же, иди!

– Всеблагие Боги! – вырвалось у него. – Неужели ты и вправду ничего не помнишь?!

Он встал и вышел во двор.

Тоненькая девушка, пышноволосая, с глазами, как у олененка, широко распахнутыми, странного зеленоватого оттенка, с капризно изогнутым ртом и тронутым россыпью веснушек, точеным носиком, печально смотрела ему вслед. Она и вправду не помнила почти ничего из того, что он ей рассказывал. Ей казалось, что они всегда жили здесь, в этом глухом лесном уголке, у берегов широкого ручья. И всегда здесь было пусто. Прохожие были редки, до ближайшего селения нужно было идти часа три-четыре. Лесом, напрямую, было быстрее, но это если налегке. А если с поклажей, то лучше по дороге – она шла вниз, под гору, а потом по равнине, вдоль склона, где даже в самый жаркий день можно было отдохнуть в тени деревьев. Обратный же путь мог стать настоящим испытанием, особенно если ты возвращался не с пустыми руками. Одолеть последнюю часть, вверх в гору – было совсем непросто. Наверно, поэтому никто к ним не приходил, чтобы послушать Орфея. Даже друзья их не навещали, что уж говорить про чужих людей. Его рассказы о прошлом пугали ее. Что-то было не так – либо с ним, либо с ней самой. Но она не замечала за собой никаких странностей, да и некогда было – дом и сад отнимали все время. Единственное, что смутно помнилось – берег ручья и тихая, теплая ночь вокруг, наполненная лесными шорохами и шепотом воды. И больше ничего. Была она там одна или с кем-то? Был ли там Орфей? И – было ли это? Она предполагала, что это просто сон, потому что, сколько она себя помнила, у нее никогда не было привычки по ночам сидеть на берегу ручья. Лес, на краю которого они жили, рос на плече скалистого отрога – придти напиться прохладной воды могли и горный лев, и рысь, и кабан. Ночью у ручья было опасно.