– Ну и что? Какое это имеет значение? Знаешь, сколько таких самоубийц и несчастных жертв жизненных обстоятельств по всей стране?

Мила серьёзно посмотрела на своего напарника. Вроде, парень простой, а любит до всего докапываться, вовсе неплохая черта для работника прокуратуры. Однако пускаться в длительные объяснения она не любила, потому что это могло её саму сбить со следа.

– Артём, давай не будем сейчас разводить дебаты, у нас ещё есть время, чтобы поспорить насчёт версий и тому подобной чепухи. Чувствую я, что этот маленький эпизод имеет большое значение, это вроде как зацепка, которая в итоге что-то может дать.

Денисов встал:

– О кей, пойду разыщу Хоботова. Хватит ему отлынивать. Кстати, это правда, что у тебя скоро день рождения?

– Напрашиваешься?

– Да нет. Просто узнаю, скромно надеясь на то, что ты пригласишь меня, как хорошего коллегу по работе.

– Любишь ты перед женщиной красоваться, Денисов, – Мила улыбнулась, показав свои безупречно белые зубы, несмотря на приличный стаж заядлой курильщицы, – Не сомневайся, я приглашаю и тебя, и Хоботова, и Смехова, и ещё ряд коллег, ну и кое-кого из своих знакомых.

– И сколько же тебе стукает на этот раз? Денисов снова потянулся к конфетнице.

– Женщине столько лет, насколько она выглядит. Разве ты ещё не знаком с подобным правилом?

– Тогда тебе всего двадцать с хвостиком. И не прибедняйтесь, товарищ майор.

Мила показала свой пропуск, осмотрелась. Она редко заглядывала в такие учреждения, как Администрация города, если только подписать какие-то бумаги, в общем-то, она ещё не так давно приехала в Каменск. Здесь всё дышало деловой торжественностью и надоедливой суетой, поток служащих в строгих деловых костюмах двигался в разные стороны по всему зданию горисполкома. На подоконниках стояли горшки с цветами, за которыми вёлся тщательнейший уход, полы гранитные отшлифованные, где-то по коридорам ютились просители, отовсюду слышались звуки оргтехники. Мила спустила капюшон на плечи, сегодня был настоящий мороз больше тридцати, но она по-прежнему не надела свою меховую шапку, несмотря на уверения сослуживцев, что непременно подхватит либо менингит, либо ещё какую-нибудь болячку. Наклонилась к окошку кабинки, внутри которой сидел сотрудник штатной охраны и записывал всех посетителей в толстую тетрадь, предварительно проверяя паспорт.

– Скажите, где я могу найти помощника мэра?

– Третий этаж, триста четвёртый кабинет. Подойдите сначала к секретарю, она Вас запишет.

– Хорошо.

Мила с лёгкостью влетела по ступенькам лестницы на третий этаж, вспомнив при этом слова Денисова, она действительно не чувствовала своего возраста, ей казалось, что недавно минуло двадцать, и она всё такая же девчонка, как и раньше. Если бы можно было прожить все эти годы заново, она обязательно бы согласилась. Она прожила бы их по другому. Мила очнулась, как только очутилась перед дверью кабинета с номером триста четыре. На двери она прочла «Приёмная первого заместителя главы Администрации» и чуть ниже – обычный листок с напечатанными на компьютере словами: «Уважаемые граждане, просьба входить по предварительной записи».

На неё посмотрела молоденькая секретарша, которая сразу же отвлеклась от своей работы. На вид ей было не больше двадцати пяти, короткая стрижка, строгий зелёный пиджак, который здорово гармонировал с окружающей обстановкой, она словно являлась частью этого интерьера.

– Здравствуйте, Вы записаны? – спросила секретарша.

– Нет. Я – следователь по особо важным делам Мила Сергеевна Рыбакова, – Мила протянула свою заветную красную книжечку с фотографией на обратной стороне обложки, – Мне необходимо видеть заместителя Николая Георгиевича. Я веду дело о его убийстве.