Пострадавший оказался высоким и крупным даже по меркам людей. И сами доспехи, очевидно, выкованные умелыми кузнецами Брогана, были прочными и крайне увесистыми. Расстегнув ремешки, соединяющие части, мужчина принялся стягивать кирасу вместе с сюрко, который то и дело старался запутаться. Спустя несколько минут активной борьбы тяжелая броня наконец-то поддалась. Под ней оказалась кольчуга. Ее уже мужчина снимать не стал. Внешне она, как и остальные латы, казалась новой. Звенья, плотно скрепленные друг с другом, явно демонстрировали отсутствие повреждений. Ни стрел, ни их обломков тоже не нашлось.

Не найдя ран, мужчина продолжил дотошный осмотр. Вся броня, этому мешавшая, была снята и свалена неподалеку, однако ни руки, ни ноги не были повреждены. В замешательстве он перешел к голове. Несмотря на то что солдат был явно из имперских, шлем, который был таким же обязательным, как и перчатки с поножами, отсутствовал. Повертев в руках голову, пропустив сквозь пальцы короткие волосы, мужчина убедился, что и здесь все в порядке.

– Может, это внутреннее?

Он приподнял голову и открыл солдату рот, но тут же ужаснулся – зубы было видно плохо, все покрывала кровь. Схватив фонарь, лежавший неподалеку, целитель придвинул его вплотную ко рту раненого. Мягкое голубоватое сияние осветило то, что с трудом можно было назвать ртом, – внутри была глубокая рана; сильнее всего был поврежден язык, часть которого и вовсе отсутствовала. Кровь в большей степени уже спеклась, налипнув темным налетом, но была и та, которая сочилась тонкой струйкой. Было очевидно, что рана еще кровоточила.

Уложив солдата обратно, мужчина кинулся к своим вещам. Открывая ящик за ящиком, достал целую дюжину банок и склянок. В последнюю очередь на свет был вытащен небольшой котелок и кипа чистых тряпок. Действовать нужно было быстро. Выхватив глиняную флягу, он вылил воду в котел, наспех воткнул две рогатины и подвесил котел между ними на перекладине. Содержимое одной из банок – мелко измельченный тысячелистник – он высыпал в плошку, а затем залил кипятком. Когда отвар настоялся, мужчина промокнул в нем ткань и аккуратно, стараясь не причинять боли, залез ею в рот пострадавшего, вытирая кровь. Процедуру пришлось повторить не единожды, чтобы смыть все и обработать. Теперь можно было четко видеть язык, а точнее, небольшой отросток, который уже вряд ли когда-нибудь будет языком.

После дезинфекции рану стоило прижечь. Вынув кинжал из резных ножен, мужчина положил его так, чтобы кончик лезвия раскалился. Ждать пришлось недолго. Уже скоро стальное лезвие раскалилось достаточно. Взяв раненого за голову и приоткрыв рот, мужчина аккуратно просунул клинок внутрь, а в следующую секунду приложил его к обрубку. Безвольный до этого солдат внезапно пришел в себя. Боль заставила его очнуться даже на краю гибели. Рывком он схватил спасителя за руку, держащую кинжал. Тот от неожиданности чуть было не полоснул его рот изнутри, оборвав бы страдания бедняги, но в последний момент сдержал себя. Хватка была крепкой, выдавая в раненом бойца, но уже в следующее мгновение ослабла; и тот снова потерял сознание.

Закончив с манипуляциями, мужчина вынул лезвие изо рта. От ожога язык у покалеченного сильно припух, но кровь уже не бежала. Очистив кинжал от крови и вернув его в ножны, незнакомец припал к пострадавшему. Многие не выдерживали сильного болевого шока, а такой ослабленный организм совсем не внушал доверия, поэтому, положив руку на шею, мужчина снова послушал пульс. Слабый раньше, теперь он был беспокойным, выдавая в своем владельце яростную борьбу за жизнь.