…Дверь открыла на длину цепочки все та же изможденная женщина лет пятидесяти. Впрочем, увидев дочь (Ручьёв поставил Леру перед собой, держа обеими руками за плечи), дверь она тут же захлопнула, а через пару секунд распахнула уже шире.

Ручьёв бесцеремонно втолкнул Валерию в маленькую, тесную прихожую, сам вошел следом, закрыв за собой дверь.

– Я не знаю, что происходит с вашей дочерью, – жестко заговорил "Ржевский", не давая женщине произнести ни слова, – Какие препараты она принимает и в каких дозах, но предупреждаю – если вы не примете срочных мер, скоро она окажется в специальном учреждении. Это я вам гарантирую.

Лицо женщины (бледное, с желтоватым оттенком) стало краснеть.

– Вы… – казалось, она задыхается, – Это вы… вы… Кто довел Лерочку до такого состояния? Вы нелюдь, подонок…

– Заткнись, мама! – вдруг завизжала Лера, словно выйдя из транса, – Он тут ни при чем, ни при чем!

Ручьёв мысленно застонал и повернул дверной замок.

Лера в последнюю секунду уцепилась за рукав его итальянского костюма.

– Сережа…

Он с силой разжал ее пальцы. Опять посмотрел на мать Валерии, спокойно выдержав ее откровенно ненавидящий взгляд.

– Я предупредил вас. Не знаю, по какой причине вы меня ненавидите, вашу дочь я не совращал и золотых гор ей не обещал, но в последний раз говорю – если она снова появится в моем агентстве или рядом с моим домом… словом, рядом со мной, я немедленно вызову психиатрическую бригаду и буду настаивать на освидетельствовании вашей дочери на предмет употребления наркотиков или психического заболевания. Обещаю, – с этими словами он вышел за дверь.

Снова опустился на водительское сиденье своего "Фольксвагена", закурил.

Может, не все потеряно? Анна поймет, что погорячилась, заново все осмыслит и простит его?

Она же не дура, она умница… она должна понять, кто действительная жертва (жертва собственной ошибки) в данной ситуации.

Должна ведь?..

* * *

– Ты делаешь, Студент, успехи, – добродушно пробасил Смоленцев, после того, как Кирилл в честной борьбе положил Орлова на обе лопатки три раза (тогда как Орлов его – всего два).

Усмехнувшись, Кирилл направился к раздевалке, снял кимоно, принял душ, облачился в привычные джинсы и футболку и напоследок заскочил в туалет. Закрыв за собой тонкую дверцу кабинки, он вдруг услышал шаги входящих и знакомый голос (голос Дмитрия), обращенный определенно к тому, кто находился рядом с ним.

– Хочу выклянчить у шефа хоть пару недель законного отпуска, пока он добрый…

Раздался легкий смешок. В том, кто ответил Орлову, Кирилл по голосу узнал Олега Давидова ("Мориса").

– Опоздал, "гюрза". Со вчерашнего дня он Юпитер-громовержец. Даже Валька трепещет, такие громы и молнии мечет…

– С чего бы? – в голосе Орлова было неподдельное изумление, – С тех пор, как его возлюбленная стерва (тут у Кирилла екнуло сердце) сбежала от мужа (сердце Кирилла уже не екнуло, а высоко подскочило), он не Юпитер, а скорее… как там звали божество любви и счастья?

– Его звали Купидон, – Давидов рассмеялся, – Дело не в Анке его, "пулеметчице", а той дворняжке… каштаночке пухленькой.

– А, этой маньячке? – Орлов, похоже, также говорил с усмешкой, – М-да… выходит, оказался между двух огней наш Казанова…

– Говорю вам всем – женитесь, дети мои, – протянул Давидов, подражая слащавому пастырскому голосу, – Женитесь, плодитесь… и не желайте жены ближнего своего!

Тут расхохотались оба.

Кириллу было не до смеха. Быстро оправившись, он вышел из кабинки (Давидов с Орловым уже находились в вестибюле спорткомплекса) и, приблизившись к Дмитрию, тронул его за плечо.