– Вы подумали о нашей договоренности, Красовская? – тихо спросил декан, все также глядя в эссе – больше для прикрытия, как я уже догадалась. Моя писанина его интересовала в последнюю очередь.

– Что? – я вздрогнула, огляделась по сторонам и тоже зашипела: – Шантаж вкупе с запугиванием отныне называется “договоренностью”?

– Не передергивайте. Вы переводитесь в другой вуз, а я даю лучшие рекомендации. По-моему, отличное решение, чтобы нам больше не видеть друг друга и не испытывать сложных эмоций.

Видимо, декан втайне тоже мечтал об общемировом катаклизме. Вот только его варианты решения проблемы меня категорически не устраивали. Я глубоко вздохнула и постаралась успокоиться – меня опять потряхивало, как какую-нибудь сейсмоактивную Сицилию. Где взять спокойствие и мудрость, чтобы с достоинством разговаривать с подобными субъектами? Мы не проходили искусство дипломатии ни в школе, ни в институте.

– Подождите меня в коридоре! – я помахала Юльке и Ромке, которые застыли у выхода, с любопытством наблюдая за нами с преподом, и подождала, пока они уйдут. – Мне ни к чему снова менять вуз, Вениамин Эдуардович. И я не против того, чтобы видеться с вами и дальше – вы первоклассный специалист в области средневековой литературы! Занятия по "зарубежке" стали необычайно… э-э-э… увлекательными.

Верстовский глянул на меня с недоверием. Я вдруг заметила, что у него не только голос шоколадный, но и глаза – теплые, мягкие, с прячущимися в глубине пряными искорками. Что, конечно, не делало его хоть сколько-то привлекательным.

– Хитришь, Красовская?

– Нет, что вы! – я начала пятиться спиной к двери. – Если по эссе больше нет вопросов, можно мне идти?

– Кстати, насчет эссе. Что ты тут понаписала? – декан помахал моим листочком, темным от покрывавших его строчек. – Что за поток чистого разума?

– Не делайте поспешных выводов! – мне стало чуть обидно за свое творчество. – Я просто немного обобщила. Столкновение любви душевной и любви физической – вечная дилемма, показывающая огромный парадокс, кроющийся в самой ее сути. Духовное притяжение и телесное томление редко удается соединить в одном и том же флаконе. Поэтому любовь всегда остается неудовлетворенной…

– Занятно… – мне показалось, или декан заслушался?

– В общем, перечитайте на досуге, а мне пока надо бежать. Хотела заглянуть в библиотеку, взять кое-что для учебы и… интересного досуга.

– И что же это за досуг такой, Красовская? С твоими увлечениями я имел удовольствие познакомиться. И в нашем вузе они не приветствуются…

– Всего хорошего! – Я выпорхнула в коридор, где ожидали озадаченные Юлька с Ромой.

– Что он хотел? Ты завалила эссе? – набросилась на меня подруга.

– Нет. По крайней мере, пока что, – махнула рукой и вымученно улыбнулась с напускным оптимизмом.

Интересно, а почему Верстовский сказал “удовольствие”? “Имел УДОВОЛЬСТВИЕ познакомиться”. Ему что, правда понравилось, или это был сарказм? Я попыталась вспомнить, чем закончился наш незапланированный ночной разговор – честно говоря, вспоминалось с трудом, я была знатно пьяна, да и психика, походу, стремилась запихнуть травмирующий опыт

поглубже в подсознательное. Мне-то кончить вроде как получилось, а вот удалось ли ему… И вообще…

Я чуть не врезалась в какого-то первокурсника. Тот вовремя успел отскочить в сторону, ворча и неодобрительно глядя на чокнутую блондинку.

– Что-то случилось? – Рома заботливо обнял меня за талию. У него явно имелись свои опасения насчет моего разговора с отцом.

– Не-е-ет, – протянула я.

– А лицо у тебя такое, будто бы “да”!

Ясно одно, прошлое меня так просто теперь не отпустит. Не знаю, как там декан – за его чувства я не в ответе – а себе я могла бы попробовать помочь. Перекрыть неприятное событие новым, волнующим опытом.