Другое зеркало реальности Николай Шерстенников

Звонок разбудил Лену рано утром. Был он требовательным и настойчивым. Так звонят только официальные представители, которым плевать на предутренние сны граждан.

Она проснулась и резко села. Сердце трепыхалось в горле. Она не могла сообразить, что случилось, а звонок снова и снова вспарывал сонную тишину квартиры. Лена накинула халатик и побежала в прихожую.

– Кто там? – хриплым со сна голосом спросила она…

– Вам телеграмма, распишитесь…

Лена посмотрела в глазок. На площадке стояла женщина с какими-то бумажками в руках. Лена приоткрыла дверь. В щель просунулась рука с квитанцией, бланком и карандашом. Она автоматически чиркнула в квитанции и прикрыла дверь… Сердце вновь тревожно забилось. От кого такая срочная депеша? Какие неприятности сулит ей сложенный пополам листок бумаги?

Медленно она развернула бланк телеграммы, вчиталась в строчки текста… Потом прочитала еще раз и ничего не поняла. Но вздохнула с облегчением – слава Богу, никто не умер, все родные живы и здоровы. Текст телеграммы был непонятен ей. «Такого-то в полдень жди телефонного звонка. Надеемся на разговор.» И ничего не объясняющая подпись: «СНЮД».

Знакомых с таким именем у Лены не было. Да и само имя казалось странным. В Африке еще туда-сюда, а у нас, в России… Нет, решительно никаких знакомых с таким именем, кличкой или шутливым прозвищем она не помнила.

Лена подошла к детской кроватке. Митяйка спал безмятежно, разбросав ручонки в стороны. Утренний звонок его не потревожил. Она взглянула на часы – начало пятого…

– Идиотизм какой-то, – с чувством произнесла женщина. Она снова забралась под одеяло, но сон, как отрезало. В голову полезли мысли, ненужные воспоминания. Сначала она пыталась сообразить кто из знакомых мог так пошутить. Но скоро отказалась от этой затеи. После рождения сына друзей почти не осталось. Один только Димка и забегает иногда проведать. А звонят по телефону всегда только родные, чаще других – мама.

Незаметно всплыли воспоминания, которые она всегда старалась упрятать как можно глубже, запретить их себе. Но… Вспомнился тот, трехлетней давности турпоход. Медвяный запах трав, свежесть лесного вечера, пляшущий жар костра на лице. Чудесная недельная прогулка с институтскими друзьями. Никакого намека на последующие странные события… Что же случилось тогда? Здесь и начинались загадки, которые оставались непонятными, прежде всего ей самой…

На институтских дискотеках парни опасались знакомиться с ней. Было в ее глазах нечто такое, что останавливало кавалеров, держало на дистанции. Да и язык у Лены подвешен так, что могла отбрить потенциального ухажера вежливо, но так едко, что у него пропадала всякая охота развивать отношения. Однажды местные хулиганы пытались обломать строптивую девицу силой, но, наткнувшись на холодный, до озноба взгляд девушки, трое здоровых и наглых бугаев, неожиданно для себя расступились перед ней, освобождая проход…

Вообще, она с детства была девочкой серьезной и самостоятельной. За свою недолгую жизнь она целовалась только раз – в школе на выпускном. Да и поцелуем это не назовешь. Ткнулись носами друг в друга и разбежались в радостном волнении… Ни о чем большем она даже думать не хотела… Так что же случилось? Эта загадка ей самой не давала покоя. Она не знала и не помнила ничего! Она была уверена в том, что ни с кем и НИЧЕГО у нее не было… Но… Из похода она вернулась беременной.

Конечно, это обнаружилось много позже, когда делать что-либо было поздно. Да и не стала бы она ничего предпринимать. Она чувствовала уверенность, что ее будущий ребенок – это дитя любви, а не плод случайной глупости. Но когда все произошло, и кто был отец, она не знала. Помнила все, кроме этого…

Когда мама выспрашивала ее об обстоятельствах, она рассказала все как помнила… А точнее – что ничего и ни с кем у нее не было…

– Ну, значит ветром надуло, – расплакалась мать.

Лена хотела огрызнуться, но неожиданно для себя заплакала тоже. Проплакав с мамой чуть не час, она почувствовала близость, какой раньше не было.

Потом во время беременности, в институте парни многозначительно переглядывались, девчонки в глаза сочувствовали, а за спиной шипели:

– Доигралась, недотрога…

А потом – закономерное событие – роды. Тогда она что-то вспомнила. Боль приоткрыла тайные уголки в памяти, и она ощутила себя совсем другой – могучей и знающей… И еще она вспомнила отца ребенка… Вернее не его, а ощущения, которые остались в памяти. Она чувствовала его запах, мощное тело, мягкий шелк волос… И еще такую нежность и любовь к ней, какой даже представить себе не могла. И чувствовала, как отзывается в ней огромное, прекрасное, сияющее… Но кто он, когда они встретились… Нет, тут словно занавес падал и память закрывалась.

Два года Митяйке, она уже смирилась со статусом мамы-одиночки, даже находила в нем некоторые преимущества…

Она ни от кого не зависела, на внимательные мужские взгляды не реагировала, оставаясь верной мимолетному всплеску памяти…

После родов Лена чуть пополнела и ее сильное, точеное тело обрело необычайную притягательность, лучилось теплом, нежностью и… ожиданием. Часто мужчины принимали ее ожидание за призыв и получали по носу так, что зарекались приближаться к этой странной молодке.

Из старых друзей отношения остались только со школьным приятелем Димкой. Он забегал изредка, играл со своим маленьким тезкой, смотрел странным взглядом, но не спрашивал ни о чем… Они болтали о пустяках, подолгу пили чай. Митяйка ластился к нему, называл дядей Димой… В такие минуты Лене казалось: – а может он? Но вспоминала ощущения, слушала сердце – оно молчало. Нет, не он…Мать, конечно, намекала, мол, смотри какой мужик… А ты! Но Лена однажды жестко отрезала:

– Мы – друзья, больше ничего не будет!

Хотя сомнение эти разговоры в ней посеяли… Быть может она и решилась бы на что-то, но… Пришла эта странная, непонятная, глупая утренняя телеграмма… Однако Лена чувствовала, что с официального клочка бумаги для нее начинается новый этап в жизни…

Она готовилась к звонку с утра, но все же частая трель междугородного вызова заставила ее вздрогнуть. Сердце заколотилось, ладони взмокли. Она непослушной рукой сняла трубку:

– Алло, я слушаю…

Сначала в трубке шуршало, потом профессионально-равнодушный голос телефонистки назвал ее номер и сказал:

– Елену Сергеевну вызывает…

Она не расслышала название города. В трубке кто-то задышал и зазвучал глубокий голос. Он что-то произнес на незнакомом певучем языке.

– Я вас не понимаю, говорите по-русски

На том конце помолчали, затем тот же голос заговорил:

– Здравствуй, это я. Мы вернулись… Я так ждал, любая моя!

Лена поняла, что сейчас с ней говорит тот, память о ком жила в ней… Но кто, кто? Где он? Лена, едва дыша прошептала:

– Кто вы?

– Неужто не помнишь? Любая, ты меня забыла? Это же я, милая! Я здесь, я вернулся, я исполнил… Мы все исполнили и вернулись, ты меня понимаешь?

– Нет, я ничего не понимаю, кто вы?

– Священника, Доктора, Бирюка неужели не помнишь?

В трубке зазвучал другой голос, мягкий и сильный:

– Лена, это я… Вспомнишь все, скоро вспомнишь… Мы увидимся через несколько дней… Жди. Мы скоро будем у тебя…

В комнату забежал малыш. Он уверенно спросил:

– Это папа, да?

Что-то всколыхнулось внутри и появилась уверенность, глубинная сила… Она улыбнулась Митяйке глазами и ответила:

– Да, маленький, это наш папа нашелся…

Три дня минуло после того разговора по телефону. И поздно ночью снова раздался заливистый звонок. Лена сдернула трубку с аппарата и услышала глубокий и родной голос:

– Мы приехали… Через час будем у тебя…

А потом шаги на лестнице, гулкие в пустом подъезде разговоры, и резкий звонок в дверь… Она шла в прихожую и, казалось, сейчас упадет от волнения. Но открыв дверь, увидела… Увидела и вспомнила. Вспомнила этих людей. Память еще не раскрылась полностью, но она уже знала, что перед ней ее давние и надежные друзья и он – единственный ее мужчина, который по прихоти неведомых обстоятельств исчез из ее воспоминаний на долгие три года.

Митяйка следом за ней выскочил в коридор. Увидев гостей, он сначала замер, а потом решительно подбежал к огромному молодому мужчине и спросил:

– Ты мой папа?

Тот смотрел на мальчика сияющими глазами и ничего не говорил. Только русая борода на его лице подрагивала, словно скрывала улыбку. А малец, больше не сомневаясь, ловко взобрался бородачу на руки, обнял за шею и сказал:

– Папка, ты больше не теряйся, я устал тебя ждать…

Лена прислонилась к стенке. Ей казалась – еще немного и она не выдержит… То, что происходило сейчас, было похоже на странный сон наяву…

Потом они сидели на кухне и пили чай. Гости наскоро перекусили своими припасами, а затем с удовольствием пили ароматный золотистый чай. Лена слушала себя и не понимала, что происходит. Она видела этих людей и раньше, знала их очень хорошо, но кто они? Даже отца Митяйки она знала и не знала одновременно. Ни имени его, ни всего остального она не помнила. Твердо была уверена только в том, что эти люди – ее преданные друзья, а дальше воспоминания обрывались…

Старший, одетый в длинную черную одежду, какую носят монахи, да священники, наконец сказал:

– Ну, пора и честь знать. Юра, Доктор, давайте-ка на боковую. Молодым покалякать о жизни надо. Видите ведь, каково хозяюшке нашей. Смотрит и ничего не понимает… Гости без слов поднялись и вышли из кухни. На пороге священник обернулся и сказал: