Однажды после сложного и утомительного утра я поднялась в ее офис, чтобы обсудить свои трудности. Мы поздоровались, и вскоре я изливала душу о раздражителях, сделавших мой день столь проблематичным. Она слушала, не изменяя своей обычной непоколебимой концентрации на собеседнике.

И, вы, наверное, можете представить себе мое изумление, когда она вдруг вытащила из ящика своего стола освежитель дыхания! Я все еще продолжала говорить, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы продолжать, словно ничего не происходит, когда на другом конце стола она широко открыла рот и брызнула туда несколько раз из флакона.

Я была поражена, если не сказать больше. Насколько еще невежливее можно было себя повести, ведь личная гигиена – очень интимная вещь! Для себя я решила, что, оказывается, я все время представляла ее себе неправильно. И, хотя я никогда никому не говорила об этом случае, мое личное уважение к ней ослабло. Шло время, и тот случай поблек в памяти – но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что он значительно уменьшил мое желание советоваться с ней.

Несколько месяцев спустя по школе пошел слух, что наша дорогая директриса оказалась в больнице с приступом астмы. И только тогда я поняла, что ее «освежителем дыхания» был на самом деле кислородный баллончик! Как же я могла так горько ошибиться?!..

Для маленьких детей авторитетными являются две категории людей – их родители и учителя. И, если большую часть времени дети проводят с учителями, то наша родительская обязанность – поддерживать авторитет людей, занимающихся образованием наших детей. Судить о педагогах благосклонно – значит, повышать уважение к ним наших детей.

Как мы уже упоминали, попытка благосклонного суждения не препятствует выяснению обстоятельств. Это – наш долг перед детьми. Однако они должны видеть, что мы всегда с уважением говорим с их учителями и об их учителях.

Проведя свой первый день во втором классе, моя дочь вернулась домой в слезах: «Не хочу учиться у этой учительницы. Одной девочке нужно было в туалет, а она не разрешила ей выйти из класса. А потом девочка набила себе шишку, а учительница не разрешила ей плакать».

Первое, что мне хотелось сделать – посочувствовать. Но потом я попыталась собрать всю мою способность к благосклонному суждению и продемонстрировать это дочери. «Ну, сегодня ведь был только первый день занятий, и учителю нужно быть строгим, иначе дети сядут ей на голову». Но моя девочка была непреклонна. Я даже начала думать, что это будет очень сложный год для нас – год борьбы с этим педагогом. Но вслух я этого не сказала. Вслух я сказала: «В вашу школу берут только хороших учителей. Может быть, она была чем-то расстроена сама или у нее что-нибудь случилось». – «Нет, мамочка! Позвони ей! Позвони директору!»

Мне удалось сохранить спокойствие, и я сказала: «Мы подождем несколько дней. Я уверена, что она хорошая. После первого дня в школе этого просто не видно. Ты должна дать ей шанс тебе понравиться!» Мне не удалось полностью убедить дочку, но, к счастью, она отвлеклась на что-то еще (сказать честно, я и сама не была уверена на все 100%, но очень надеялась, что мои слова верны).

Вернувшись из школы назавтра и пообедав, моя девочка подошла ко мне и сказала: «Мам, а знаешь, что?» – «Нееет, что?» – «Наша учительница – на самом деле добрая. Она много интересовалась мной сегодня, и я правда думаю, что вчера она просто была чем-то огорчена».

Недовольство учеников учителем – вовсе не доказательство некомпетентности последнего. И, хотя мы должны испытывать сочувствие, прислушиваясь к опасениям наших детей, мы должны быть и мудрыми, не принимая эти сведения за неоспоримую истину. Не прояснив ситуации, мы рискуем оказаться в ловушке осуждения и нанести педагогам вред. Один мудрый учитель имел обыкновение предупреждать родителей в начале каждого учебного года: «Давайте, заключим с вами соглашение: если вы пообещаете не верить всему, что ваши дети будут говорить вам обо мне, я не буду верить всему, что они будут говорить мне о вас!»