– Ну, это лучше, чем одной на дорогу выходить. Я уже моталась ночью в город на попутке, страху натерпелась. Так что вдвоем все спокойнее.

– Благодарю за оказанное доверие.

Он ерничал, видимо, я перегнула палку. Я подхватила:

– За доверие не благодарят, его оправдывают. Вы свободны, поручик!

Они опоздали на завтрак, и Стас, злой на весь мир, уже грозил им всякими карами, но они появились в последний момент перед посадкой в грузовик. В кузове, рассевшись на полу, курили привезенные сигареты. Багира и Семен обсуждали вчерашнюю вылазку:

– Представляешь, лежишь в ванной, – смаковала подробности Багира, – вода горячая, пар идет, а с тебя грязь комками слезает… Потом под душ, пижамку чистенькую наденешь – и в постель, белоснежную. А в комнате тепло… Еле проснулась утром.

Семен вторил ей елейным голоском:

– А вот лежишь после ванной на диване с книжечкой и краем глаза наблюдаешь, как жена на кухне яичницу жарит с колбасой… А запах от нее!

Багира тут ехидно поинтересовалась:

– От жены, что ли?

Семен не обиделся, он продолжал подначивать всех, набивших надоевшей картошкой животы:

– Нет, от колбасы. Я люблю, чтобы колбаса обжарилась со всех сторон, корочкой золотистой покрылась, а яичница – чтобы была слегка недожаренной, и белок дрожал вокруг желтка…

Разговор пребывал в области кулинарии, пока грузовик не затормозил.

Стас тут же завопил:

– Мальчики, девочки, за работу!

Сегодня мы должны были закончить поле и получить долгожданный аванс, а если повезет и пойдет дождь, то и выходной. Когда время подошло к обеду, работы оставалось на пару часов, и все дружно решили не прерываться. Около трех, когда все закончили, дождь и в самом деле начал угрожающе накрапывать, не обещая ничего хорошего. Машина за нами должна была прийти еще не скоро. Уставшие, мы валялись на грязной, мокрой куче ботвы и потихоньку промокали. Нет ничего тяжелее из одежды, чем намокшая телогрейка. Я не выдержала:

– Ребята, тут до деревни по дороге километров пять, а напрямик – через поле и лесок – километра два. Айда пешком!

Багира сделала недовольную рожицу:

– Да ну тебя! И так ноги гудят! Не сахарные, не растаем…

Остальные даже не отреагировали. Я встала:

– Ну, как хотите, а я пошла.

Неожиданно присоединился Семен. Багира, было, дернулась, но отступать было поздно, и она снова прилегла. Мне стало неловко перед ней, и я попыталась остановить Семена:

– А ты что, тоже сахарный? Или за меня боишься?

– Я боюсь за свои единственные штаны. Я грязные дома оставил.

– Ну, тогда вперед, маленько подмокнем, зато согреемся.

Согрелась я быстро. Солдатские сапоги увязали в распаханной, набрякшей земле, я заметно отставала от Семена, и он сбавил шаг. Молчание явно тяготило его:

– Чего ты все молчишь?

– А о чем с тобой говорить? Ты же через слово врешь…

– Когда это я врал?

– Ну, хоть сегодня утром, когда Багире про яичницу с колбасой заливал…

– Что же такого невероятного в колбасе?

– Да так, пустяки. Просто я никак не пойму, как ты мог, лежа на диване, наблюдать, как жена на общежитской кухне жарит яичницу? А ванной там и в помине нет…

– Это откуда же у тебя такие сведения о моей личной жизни?

Мне стало неловко, но отступать было поздно, и я созналась:

– Леха же с занятий слинял, чтобы помочь тебе переехать, а я его прикрывала.

– Сдаюсь, приврал немножко. Я ведь к жене не заходил, домой пошел, а яичницу мне бабушка жарила. Прикажешь мне Багире об этом рассказывать? Дескать, приезжаю в город и тайком от молодой жены иду к бабушке? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что к чему…

– Ну, значит, ты соврал дважды: вчера ты уверял, что уходишь в самоволку, потому что соскучился по молодой жене…