Двое батыров, прельщённых обещанной ханом наградой, хотели лично сразиться с ним, но пали под мощными ударами меча воеводы, разрубленные вместе со щитами и доспехами…

Уже не было единого отряда русских, сеча продолжалась в нескольких очагах, где группы по 5—6 русских рубились с татарами, стоя спина к спине. В одной из групп находился Дрон. Рядом с ним стояли несколько русских ратников, среди которых находился Савелий и гонец Игнат. Савелий орудовал секирой и с каждым его ударом падал раненый или убитый ордынец. Глаза его горели лютой ненавистью.

Игнат уже не раз подставлял свой щит, когда стрела или копьё летели в Дрона. Только две стрелы достигли цели – одна пробила кольчугу и царапнула шею, другая попала в ногу Дрона и застряла в ней. Силы русских были на исходе. Сознание Дрона мутилось от усталости и от потери крови.

Внезапно ряды врагов расступились, и вперёд выскочили несколько ордынцев с арканами. Они набросили арканы на измотанных дружинников. Взмахом меча Дрон перерубил аркан, летевший в его сторону, и хотел броситься на врагов, но почувствовал сильный удар по затылку. Падая и теряя сознание, он услышал крик на татарском: «Пленник хана!»

Очнулся воевода от тряски. Руки были стянуты за спиной кожаным ремнём, нога, пробитая стрелой, болела. Во рту пересохло, нестерпимо хотелось пить. Дрона и ещё нескольких раненых везли на повозке, накрыв конскими попонами. Кольчуги и оружие у них забрали. Не было и любимого Дроном засапожного ножа с рукояткой из оленьего рога.

К вечеру их привезли в лагерь хана и бросили в шатёр на войлочный пол. В центре шатра горел небольшой костёр, в который седая старуха рабыня подбрасывала сухой навоз. Пленникам принесли немного сушёного мяса и воды и развязали их. Снаружи шатра встали трое стражников для охраны пленных.

Дрон первым делом осмотрел раненую ногу. Пока он был без сознания, кто-то отломил стрелу, торчащую из раны, оставив в ране наконечник и часть древка, и замотал рану грязной тряпкой. Нога Дрона сильно распухла, края раны почернели. Но нога ещё слушалась его, хотя каждый шаг отдавался приступом боли в висках. По всем признакам у него начинался Антонов огонь, когда раненая нога начинает гнить заживо. С такой раной ему оставалось жить два-три дня.

Дрон погрузил палец в рану и нащупал древко стрелы. Стрела прошла ногу почти насквозь. Зазубренный наконечник её невозможно было вытащить из раны, поэтому Дрон надавил на древко и протолкнул стрелу глубже. Стрела проткнула кожу и вышла с другой стороны ноги. Вслед за ней из раны потекла почти чёрная кровь. Дрон взял тряпку и туго перевязал ногу. Стрела, извлечённая из раны, лежала рядом. У неё был плоский обоюдоострый наконечник и кусок древка в полторы ладони длиной. Дрон подобрал стрелу и спрятал её в рукаве кафтана.

Утром десять стражников зашли в шатёр, схватили пленных и поволокли их из шатра. Ноги и руки им не связали, т.к. пленные еле держались на ногах от усталости и ран. Пленных вели в центр лагеря на холм, на вершине которого стоял большой шатёр в окружении шатров поменьше. Привычный глаз Дрона замечал бунчуки на шатрах, клейма на лошадях. Дрон узнал улус Тимур-Малика – молодого самолюбивого хана Синей Орды, считающего себя – Чингизида – законным претендентом на трон в Золотой Орде.

В шатре пленных бросили на землю, и знакомый Дрону голос сказал:

– На колени, собаки, глаза не поднимать.

Пленные встали на колени рядком, опустив головы. Позади каждого из них встал стражник с саблей в руке. Гул голосов в шатре начал стихать. Дрон, не поднимая головы, сказал вполголоса: