Назаренко 2001а.

Ср. наши попытки объясниться: Назаренко 2004с. С. 294–300; он же 2006с. С. 66–72.

Несколько видоизмененный и исправленный вариант одноименной работы: Назаренко 2007а. С. 30–54.

Назаренко 1987b. С. 149–157; он же 2000а. С. 500–519; см. также статью III.

В качестве примера назовем только несколько недавних работ: Толочко 1992. С. 31–35; Котляр 1998. С. 150–176; Свердлов 2003. С. 434–143.

ПСРЛ 1. Стб. 256–257; 2. Стб. 230–231.

ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. После слов «Всеволоду Переяславль» в оригинале «Повести временных лет», по нашему мнению, читалось: «<…> а Игорю Володимерь»; о текстологической стороне дела см. в примеч. 5 статьи II.

Эти традиционные представления цепко удерживались в сознании даже поздних Каролингов, многие десятилетия спустя после попыток учредить у франков сеньорат при Людовике Благочестивом (см. ниже об «Ordinatio imperii» 817 г.). В ответ на уничижительное замечание византийского императора Василия I (867–886), что франкские императоры, несмотря на свой титул, вовсе не владеют всем Франкским государством, итальянский король и, одновременно, император Людовик II (850–875) в 871 г. отвечал так: «На самом деле мы правим во всем Франкском государстве, ибо мы, вне сомнения, обладаем тем, чем обладают те, с кем мы являемся одной плотью и кровью, а также – единым, благодаря Господу, духом» («In tota nempe imperamus Francia, quia nos procul dubio retinemus, quod illi retinent, cum quibus una et caro et sanguis sumus hac [ac. – A. H] unus per Dominum spiritus»: Chr. Salem. P. 122 [здесь и везде далее перевод с латинского наш]; Назаренко 2000а. С. 510 и примеч. 30). Перед нами типичная формула идеологии corpus fratrum, снова возобладавшей после поражения императора Лотаря I (840–855), старшего сына Людовика Благочестивого, в борьбе с младшими братьями, которое было закреплено знаменитым Верденским договором 843 г.

См. об этом подробнее в статье II.

Ранее мы были склонны возводить становление отчинного начала, коллизия с которым и привела к кризису классического corpus fratrum, к развитию феодальных отношений (Назаренко 1987b. С. 155–156); считаем теперь эту точку зрения в принципе неверной. Вряд ли состоятельным оказывается и внешне естественное предположение, что corpus fratrum начинает подвергаться модификациям в результате столкновения с теми возникавшими государственными институтами, которые в принципе, по самой своей природе, не поддавались дроблению – например, с империей у франков (с 800 г.). В самом деле, в наследственном разделе по завещанию Карла Великого – обсуждаемом ниже «Размежевании королевств» 806 г. – нет никаких распоряжений о судьбе империи и имперского титула, и по содержанию оно является достаточно типичным документом идеологии братского совладения (Назаренко 200lb. С. 11–24).

Согласно Григорию Турскому (умер в 593/4 г.), труд которого является главным источником по истории франков VI в., каждый из четырех сыновей Хлодвига был наделен по завещанию последнего в 511 г. «равной долей» («aequa lance») отцовских владений (Greg. Tur III, 1; Григ. Тур. С. 62). Точного описания уделов по завещанию Хлодвига, как и по договору 561 г. и последующим, ни у Григория Турского, ни в других текстах не сохранилось, но их границы с достаточной определенностью восстанавливаются по сумме данных – в том числе из рассказа о позднейших событиях у самого Григория; см. остающуюся итоговой работу на эту тему: Ewig 1953а.

Div. regn. Р. 126–130; см. также карту на рис. 6 в статье II.

См. подробнее в статье II.

См., например: Пресняков 1993. С. 30–31 (со ссылкой на соответствующее место «Курса русской истории» В. О. Ключевского).

Мы придерживаемся восходящей к А. Н. Насонову точки зрения, что реконструируемая прежде всего по источникам XII в. Русская земля в узком смысле слова являлась политической реальностью IX–X вв. (Насонов 1951. С. 39–44, 195–196; Кучкин 1995b. С. 74–100, где прочая литература вопроса), несмотря на возобновившуюся в науке последних лет полемику на эту тему (см. прежде всего: Ведюшкина 1995. С. 101–116).

Толочко 1992. С. 31–34 (ср.: Назаренко 1999b. С. 173–176); Свердлов 2001. С. 353–354; он же 2003. С. 440–441 («указание <…> на старейшинство Ярополка во отца место» отсутствует в летописном тексте, «вероятно, лишь вследствие краткости записи»).

ПСРЛ 1. Стб. 121; 2. Стб. 105–106.

ПСРЛ 1. Стб. 67, 69; 2. Стб. 55, 57.

Ord. imp. Р. 270–273.

«После нашей кончины да получат (Пипин и Людовик. – А. Н.) королевскую власть под рукой старшего брата» («<…> post decessum nostrum sub seniore fratre regali potestate potiantur»: ibid. P. 271).

См. примеч. 48.

См. об этом в статье II.

Франклин, Шепард 2000. С. 358–359.

Poppe 1991. Sp. 306.

Пресняков 1993. С. 38–39; Толочко 1992. С. 26, 34; и др.

Назаренко 1987b. С. 152; он же 2000а. С. 504.

Cosm. II, 13. S. 102: «<…> inter quos dividere regnum Boemie non videtur mihi esse utile <…> quatinus inter meos natos sive nepotes semper maior natu summum ius et solium obtineat in principatu omnesque fratres sui sive, qui sunt orti herili de tribu, sint sub eius dominatu. Credite mihi, nisi monarchos hunc regat ducatum, vobis principibus ad iugulum, populo ad magnum deveniet damnum».

Свердлов 2003. C. 437^-38. Другое дело, что само по себе это обстоятельство не может доказывать аутентичности «ряда» Ярослава в его наличной форме, так как летописцу, коль скоро он задался бы целью вложить в уста умирающего киевского князя завещание, естественно было бы воспользоваться существовавшим в его время трафаретом подобных распоряжений.

Cosm. S. 102. Anm. 1–4.

О подчиненном статусе моравских уделов в представлении пражских князей см.: Cosm. Ill, 34. S. 205.

Так в Востоковском списке (Рогов 1970. С. 37); в глаголической версии застаем, вероятно, первоначальное чтение: «Болеслав же, братр его, растеаше под ним» (Weingart 1935. S. 975, 986), – с тем же смыслом. В древнейшем латинском «Житии святого Вячеслава» никаких данных о положении Болеслава по отношению к старшему брату не обнаруживается, хотя упоминание об отдельном городе Болеслава также имеется (Leg. Christ. Р. 64).

Флоря 2005. С. 166.

Под этим именем он упоминается Бруно Кверфуртским: Brun. Vita Adalb. 15.

Cosm. I, 17. S. 36.

Ibid. I, 29–30. S. 52–53, 55; о проблемах вокруг Страхкваса-Христиана см.: Krzemehska 1964. S. 534.

«Interim Boemiorum dux Bolizlaus, quia potestas consortis et successoris semper pavida, Iaremirum fratrem eunuchizans iunioremque Othelricum in termis suffocare cupiens, una cum matre eosdem patria expulit solusque vice basilisci noxii regnans populum ineffabiliter constrinxit» (Thietm. V, 23. S. 247).

Luc. I, 92.

В Мерзебурге, где находился Титмар, «присутствовал также герцог Яромир, которого брат его и вассал Олдржих, забыв о всяком долге, изгнал из Чешского княжества в святую субботу [накануне] последнего Вознесения Господня (то есть 12 апреля 1012 г. – А. Н.)» («Iarmirus quoque dux adfuit, quem frater suimet Othelricus et satelles tocius debiti inmemor in sacro sabbate dominicae resurreccionis proximae a regno Boemiorum expulit»: Thietm. VI, 71. S. 360).

Великоморавский князь Святополк I (умер в 894 г.), «умирая, разделил свою страну на три части и оставил трем сыновьям каждому по одной части, первого определив великим архонтом («αρχών μέγας»), а двух других – подчиняться слову («υπό τον λόγον είναι») первого сына» (Const. De adm. 41.4–7. P. 168–169). Даже если сообщение Константина об именно трех сыновьях Святополка (другим источникам известны только двое – Моймир и Святополк II) является литературным мотивом (там же. С. 399. Примеч. 2 [комментарий Б. Н. Флори]), все равно факт раздела между Святополчичами вне сомнений (Ann. Fuld. Р. 131–132).

Cosm. II, 15. S. 105–106.

Ibid. II, 16. S. 107.

Ibid. II, 18. S. ПО.

«<…> sperans aliquam portionem se habiturum hereditatis in patrio regno» (ibid. II, 18. S. 110).

Тот факт, что надежды Яромира не оправдались, сути дела не меняет. Объяснять разницу в отношении Спытигнева II и Братислава II к младшим братьям только тем тривиальным обстоятельством, что в 1055 г. последние были еще малолетними, а в 1061 г. – уже нет (см., например: Wolverton 2001. Р. 197), было бы явным упрощением; достаточно напомнить, что Конрад и Оттон (причем последний был младше Яромира: Cosm. II, 1. S. 82) по династическим понятиям были достаточно взрослыми, чтобы иметь собственные уделы еще при жизни отца.

Сообщив о вокняжении Борживоя, хронист скорбно замечает: «Тогда-то следы Циллении (эпитет Астреи, богини справедливости. – А. Н.), которые и до того были едва видны в Чехии, исчезли совершенно, ибо она, возненавидев землю, удалилась на небеса. Ведь у чехов был справедливый порядок, что престол и княжество всегда занимают старшие по рождению среди их князей» («Tune Cillenia delet omnino sua vestigia, que vix impressa reliquerat in Boemia, cum exosa terras peteret celestia. Iusticia enim erat Boemorum, ut semper inter principes eorum maior natu solio potiretur in principatu»: Cosm. III, 13. S. 175–176).

Обращаясь к чешской знати, Олдржих «заявляет себя старшим по возрасту и требует полагающийся [ему] по обычаю страны княжеский стол, несправедливо отнятый у него младшим братом. Хотя его дело было правое, но что толку хвататься за хвост, если упустил рога (то есть Олдржих начал действовать слишком поздно, когда Борживой уже укрепился в Праге. – А. Н.)» («<…> iactat se esse etate maiorem et secundum patrie more debitum, sibi iniuste sublatum per fratrem iuniorem poscit principalis sedis honorem. Qui quamvis iustam causam habeat, tarnen frustra caudem captas, cum cornua amittas»: ibid. Ill, 15. S. 177). Олдржих и в самом деле, вероятно, был старше Борживоя, сына Братислава II от третьего брака, заключенного после 1062 г., тогда как брненский князь Конрад I, отец Олдржиха и младший брат Братислава, женился скорее всего уже во второй половине 1050-х гг. (Назаренко 2001а. С. 534).

Cosm. S. 176. Anm. 2 (комментарий Б. Бретхольца); Коз. Праж. С. 280. Примеч. 6 к гл. 13 (Г. Э. Санчук).

«Quid ammiramini? inquit. Sciatis ex nostra progenie multos dominos nasci, sed unum semper dominari. <…> quot natos heriles natura pro ferret, tot dominos terra vestra haberet» (Cosm. I, 6. S. 17). «Natos heriles» следует в данном случае переводить именно как «принадлежащих к господствующему, то есть княжескому, роду», а не нейтрально «благороднорожденных» (так в переводе Г. Э. Санчука: Коз. Праж. С. 43), потому что это выражение явно отсылает к «orti herili de tribu» из завещания Бржетислава I, где речь, несомненно, идет о княжеском семействе.

Cosm. Ill, 8. S. 169.

Jasmski 1992. S. 114–116.

Не видим сколько-нибудь веских причин сомневаться в свидетельстве списка сыновей Владимира, что матерью Бориса была «болгарыня» (ПСРЛ 1. Стб. 80; 2. Стб. 67; Жит. БГ. С. 28). О десигнации Бориса в качестве киевского столонаследника, кроме данных, приведенных нами в другом месте (Назаренко 2000а. С. 512. Примеч. 36), свидетельствует также практически одновременное возмущение старших Владимировичей – Святополка Туровского и Ярослава Новгородского против отца: первого – скорее всего около 1013 (Thietm. VII, 72. S. 488; Назаренко 1993b. С. 136, 141, 171–172), второго – около 1014/5 г. (ПСРЛ 1. Стб. 130; 2. Стб. 114–115). О стремлении Владимира Святославича «византинизировать» порядок престолонаследия на Руси, то есть установить в той или иной форме единовластие киевского князя, убедительно пишет А. Поппэ, который, однако, совершенно напрасно, по нашему мнению, старается связать это стремление с гипотетическим происхождением Бориса и Глеба Владимировичей от Анны, сестры византийских императоров Василия II и Константина VIII (см., например: Поппэ 1997. С. 115–117; он же 2003. С. 309–313).

Отец Болеслава и основатель Древнепольского государства князь Мешко I (умер в 992 г.), если верить Титмару Мерзебургскому, завещал разделить державу между всеми своими сыновьями («relinquens regnum suimet plurimis dividendum»): старшим Болеславом и тремя младшими от второго брака с немкой Одой – Мешком, Свентепелком и третьим, не названным по имени (Thietm. IV, 57–58. S. 196, 198; Назаренко 1993b. С. 134, 138–139). Судя по известному документу Мешка I Dagome iudex (Dag. iud. 394–396; Щавелева 1990. С. 29), который представлял собой акт передачи части Древнепольского государства (за исключением Краковской земли, где, вероятно, сидел старший сын Болеслав: Lowmianski 5. S. 595–614) под покровительство папского престола с целью гарантии наследственных прав сыновей от второго брака (именно такая трактовка документа представляется наиболее основательной: Labuda 1988. S. 240–263), свидетельство Титмара достоверно. Тем самым, Мешко действовал вполне в рамках традиционного родового совладения, которое и пытался оградить от притязаний Болеслава на единовластие; сделать это ему, впрочем, не удалось: сразу же по смерти отца Болеслав изгнал мачеху и младших братьев (Thietm. IV, 58. S. 198).

«<…> Cracoviensis provinciae principatus et auctoritas principandi» (Kadi. Ill, 26).

Chr. Pol. m. 30; Вел. xp. C. 106.

См. остающуюся основополагающей работу по теме: Labuda 1959. S. 171–194; ср. также: Buczek 1960. S. 621–639.

Gall. II, 21.

Такое распределение земель вырисовывается из повествования польского хрониста Галла Анонима (первая четверть XII в.) о борьбе между Болеславом III и Збигневом в 1102–1107/8 гг. (Gall. II, 22–41).

Тигек 1998. Sp. 495. В свою очередь, Болеслав III сениором по завещанию отца определенно не был, так как даже его панегирист Аноним Галл ограничивается обтекаемым замечанием, будто Болеслав в качестве «законного сына» (Збигнев происходил от первого брака Владислава, причем его мать была некняжеского происхождения, так что с женитьбой Владислава на Юдите, дочери чешского князя Братислава II, первый брак князя был объявлен конкубинатом) «занял два главных города королевства» (Gall. II, 21). Но и это, конечно, натяжка: Краков и Вроцлав, доставшиеся Болеславу, никак невозможно считать «главными городами» в отличие от кафедрального Гнезна и пожизненной отцовской резиденции – Плоцка.

Gall. II, 16.

Jasmski 1992. S. 175.

Neer. s. Emm. (под 28 января).

Cosm. II, 13. S. 101; у Козьмы присоединение Силезии Казимиром I датировано 1054 г., что подтверждается сообщением «Альтайхских анналов» о заключении в 1054 г. польско-чешского мира (Ann. Alt. Р. 50).

ПСРЛ 1. Стб. 149; 2. Стб. 137.

Назаренко 2006а. С. 279–290; см. также статью IV.

Последний родовой раздел здесь фиксируется между сыновьями Людовика II (877–879) Людовиком III и Карломаном в 880 г. (Werner 1979. S. 395–462).

И здесь, впрочем, резкость разрыва с традициями родового совладения в историографии переоценивается. Пусть Баварское герцогство Генриха (948–955), младшего брата германского короля Оттона I Великого (936–973), нельзя сравнивать с уделами младших Каролингов (так как другие герцогские столы замещались знатью не из числа членов правящей династии), но королевский титул за Генрихом был сохранен и употреблялся в практике международных сношений. В адреснике византийской императорской канцелярии середины X в. Генрих титулуется «королем Баварии» («ρήξ Βαϊούρη[ς]») совершенно аналогично Оттону, именуемому «королем Саксонии» («ρήξ Σαζωνίας») (Const. De cerim. II, 48. P. 689.5; Назаренко 2001a. C. 256–257). Налицо явный пережиток династических отношений времен corpus fratrum.

В самом завещании Ярослава Мудрого, как оно донесено до нас летописями, о судьбе Новгорода, Ростова и Тмутаракани ничего не говорится; судьба эта восстанавливается по разрозненным данным 1060-х гг., которые подтверждают свидетельство перечня киевских князей из Комиссионного списка «Новгородской I летописи»: «И преставися Ярослав <…> и взя вятшии Изяслав Киев и Новгород и ины городы многы Киевьскыя в пределех; а Святослав Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростов, Суждаль, Белоозеро, Поволжье» (НПЛ. С. 469).

См. статью II.

* Несколько видоизмененный вариант одноименной работы, предназначенной для сборника: Сословия, институты и государственная власть в России (средние века и раннее новое время): К 100-летию со дня рождения академика Л. В. Черепнина (в печати).

См, например: Пашуто 1965. С. 59–68; Черепнин 1972а. С. 353–408; он же 1972b. С. 126–251 (особенно с. 131–187); он же 1974. С. 23–50.

См. примеч. 2 в статье I.

Не говорим здесь о тех, кто сомневается в самом факте завещания Ярослава, – по крайней мере, в том виде, как оно сформулировано в летописи; см. об этом в статье III.

См. статью I.

ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. После слов «Всеволоду Переяславль» в Комиссионном списке «Новгородской I летописи» младшего извода (НПЛ. С. 182), в «Новгородской IV» и в «Софийской I» летописях (ПСРЛ 4/1. С. 117; 6/1. Стб. 181) и некоторых других читается: «а Игорю Володимерь». Это чтение отсутствует во всех главных списках «Повести временных лет», кроме Академического, в который заимствовано, очевидно, из новгородско-софийского летописания. По догадке А. А. Шахматова, упоминание о Волыни как уделе Игоря присутствовало в «Начальном своде» 1090-х гг., но было исключено в «Повести» из желания «дать отпор притязаниям Давыда Игоревича на Владимир» (.Шахматов 1916. С. XXV и 385. Примеч. к с. 204, стр. 18). Вряд ли, однако, это так, поскольку упоминание о Волыни Игоря сохранилось в резюмирующем сообщении под следующим, 6563 г. Скорее, текст общего архетипа всех сохранившихся списков «Повести» был дефектен, но из этого вовсе не следует заключать, будто упоминание об Игоре в статье 6562 г. было вставлено на основании статьи 6565 (1057) г., где его уделом названа Волынь, как думает Л. Мюллер (Nestorchr. S. 198. Anm. 5). Полагаем, в утраченном оригинале «Повести» такое упоминание в тексте «ряда» Ярослава имелось. Так или иначе, в том, что Игорь получил по завещанию отца именно Волынь, сомневаться не приходится.

Пресняков 1993. С. 42.

ПСРЛ 1. Стб. 163; 2. Стб. 151–152.

ПСРЛ 4/1. С. 118; 6/1. Стб. 182.

ПСРЛ 1. Стб. 166–167; 2. Стб. 155–156.

ПСРЛ 1. Стб. 167–170; 2. Стб. 156–160.

См. заголовок перед статьей 19 «Краткой Правды»: «Правда уставлена Руськои земли, егда ся совокупил Изяслав, Святослав, Всеволод» и аналогичный текст в статье 2 «Пространной Правды» (РП. С. 48, 64).

ПСРЛ 1. Стб. 181; 2. Стб. 171; Жит. БГ. С. 55.

ПСРЛ 1. Стб. 162–163; 2. Стб. 151.

ПСРЛ 1. Стб. 162; 2. Стб. 151.

НПЛ. С. 17. Точно так же составитель «Тверской летописи» редактирует фразу о разделе Смоленска: «И разделиша Ярославичи Смоленеск себе на три части» (ПСРЛ 15. Стб. 153).

См., например: Пресняков 1993. С. 38–39; Толочко 1992. С. 26, 34; и др.

Назаренко 2007а. С. 30–54; см. также статью I.

В самом завещании Ярослава Мудрого, как оно донесено до нас летописями, о судьбе Новгорода, Ростова и Тмутаракани ничего не говорится; судьба эта восстанавливается по другим разрозненным данным 1060-х гг., которые подтверждают свидетельство перечня киевских князей из Комиссионного списка «Новгородской I летописи»: «И преставися Ярослав <…> и взя вятшии Изяслав Киев и Новгород и ины городы многы Киевьскыя в пределех; а Святослав Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростов, Суждаль, Белоозеро, Поволжье» (НПЛ. С. 469).

Greg. Tur III, 1; Григ. Тур. С. 62.

Описания уделов по завещанию 511 г., как и по обсуждающимся ниже договорам 561 и 567/8 гг., ни у Григория Турского, главного источника по истории франков VI в., ни в других текстах не сохранилось; их границы восстанавливаются – впрочем, с достаточной определенностью – по сумме данных, в том числе из описания позднейших событий у самого Григория; см. остающуюся итоговой работу на эту тему: Ewig 1953а. Именно на результаты Э. Эвига, за исключением ряда собственных наблюдений, мы и опираемся в наших построениях и картографических реконструкциях. Карты, прилагаемые к изданию В. Д. Савуковой (Григ. Тур. С. 324–325), как можно понять, заимствованы из старой историографии и в деталях не всегда надежны.

Аналогию (которую мы здесь детальнее не обсуждаем) представляет и раздел по духовной великого князя Димитрия Ивановича Донского (1389 г.). Каждый из взрослых сыновей великого князя (исключая больного Ивана) получал отдельную долю («жеребий») в землях собственно Московского княжества и отдельную – в приобретенных московскими князьями землях («куплях»). Из-за этого также образовались чересполосные уделы: Звенигород и Галич (Юрий), Можайск и Белоозеро (Андрей), Дмитров и Углече поле (Петр) (ДДГ. № 12).

Попытку оспорить эту устоявшуюся точку зрения и усмотреть в разделе 511 г. всего лишь политический компромисс ad hoc (Wood 1977. Р. 6–29) нельзя признать удачной. Участники этой дискуссии, конечно же, вряд ли знакомы с древнерусской проблематикой, но взгляд русиста сразу же отметит роковое сходство с давнишней полемикой между сторонниками «родовой теории» междукняжеских отношений, идущей от С. М. Соловьева, и последователями В. И. Сергеевича, убежденными, будто все в этих отношениях регулировалось конкретным договором. Бесплодно абсолютизировать основанную на обычном праве династическую традицию, сплошь и рядом скреплявшуюся еще и особым договором, противопоставляя ее столь же абсолютизированной договорной практике, которая, разумеется, не жила вне представлений о династическом легитимизме.

На это последнее обстоятельство нам уже приходилось указывать: Назаренко 1987b. С. 149–157; он же 2000а. С. 500–508.

Назаренко 2001b. С. 11–24.

Div. regn. R 126–130. Об аутентичности документа см. примеч. 18 к статье III.

Einh. 3. Р. 6.

Div. regn. 4. Р. 127–128.

Ibid. 15. Р. 129.

Ibid. 3. Р. 127.

Ord. imp. Р. 270–273.

«<…> post decessum nostrum sub seniore fratre regali potestate potiantur» (ibid. P. 271).

Ann. Bert., a. 843. P. 29–30; Böhmer 1. N 1103a (здесь указаны прочие источники); Ganshof 1956. S. 313–330.

Ord. imp. 10. Р. 272.

Относительно «Русской земли» отсылаем к последней специальной работе на эту тему, где приведена и более ранняя литература: Кучкин 1995b. С. 74–100. Функциональное сходство среднеднепровской области, включавшей Киев, Чернигов и Переяславль, с ядром Франкии вокруг Реймса, Суассона, Парижа и Орлеана немаловажно ввиду возобновления в недавнее время попыток новыми аргументами подкрепить мнение Д. С. Лихачева о «Русской земле» в узком смысле как позднем феномене – не ранее XII столетия (Ведюшкина 1995. С. 101–116). Мысль о связи «триумвирата» Ярославичей с их совладением «Русской землей» впервые высказал, кажется, А. Н. Насонов, но ход его рассуждений был иным, нежели наш: историк шел не от специфики уделов старших Ярославичей к понятию «Русской земли», а наоборот – от «Русской земли» как данности, которая должна была пролить свет на характер названных уделов (Насонов 1951. С. 49–51).

См., например: ДРГЗС. С. 67–68 (автор статьи – А. В. Куза).

Остроумная догадка, будто Смоленск мог быть поделен не между тремя Ярославичами, как принято думать, а между малолетними сыновьями покойных смоленских князей – Борисом Вячеславичем и Давыдом и Всеволодом Игоревичами (Кучкин 1985. С. 25–26), думается, обречена остаться экзотическим особым мнением: названные княжичи к 1060 г. едва достигли возраста 5–7 лет, что делало, по древнерусским понятиям, выделение им особых владений преждевременным.

Ord. imp. 14–15. Р. 272–273.

Div. regn. 4–5. Р. 128.

НПЛ. С. 17 (под 1069 г.), 470 (перечень «А се князи Великого Новагорода»).

ПСРЛ 1. Стб. 247 (по убедительной в данном случае традиционной хронологии «путей» Мономаха его переход «и-Смолиньска <…> Володимерю тое же зимы» следует относить к зиме 1068–1069 гг.).

ПСРЛ 1. Стб. 149; 2. Стб. 137.

В этом смысле допустимо думать, что Ростовская волость, отошедшая к Переяславлю по завещанию Ярослава Мудрого, могла входить во владения Мстислава так же, как и приданная в 1054 г. Чернигову Тмутаракань.

См. убедительные соображения о первоначальном объеме Смоленской волости в 1054 г. (Алексеев 1980. С. 43–52).

Кучкин 1985. С. 26. Примеч. 58; Свердлов 2003. С. 441.

Болеслав определенно отказался, а Владимир предположительно намерен был отказаться от традиционного раздела державы между всеми взрослыми сыновьями в пользу единовластия одного из сыновей, пусть и не старшего, а выделявшегося по другому династическому принципу: Мешко II был сыном Болеслава I от дочери германского императора Оттона II, а Борис – сыном Владимира, по-видимому, от представительницы болгарского царского семейства. Не видим сколько-нибудь веских причин сомневаться в свидетельстве списка сыновей Владимира, что матерью Бориса была «болгарыня» (ПСРЛ 1. Стб. 80; 2. Стб. 67; Жит. БГ. С. 28). Косвенные свидетельства о десигнации Бориса в качестве киевского столонаследника см. в примеч. 48 статьи I.

Wip. 9, 29. Р. 32, 48; Пашуто 1968. С. 38.

На этот счет – что характерно – существует принципиальное недопонимание и в западной медиевистике. Так, один из ведущих современных специалистов, обсуждая «Устроение империи» 817 г., недоумевает, почему проблема неделимости державы формулируется в неадекватных формулах, почему с разделами пытаются бороться путем усовершенствования практики разделов, тогда как надо было бы дать государственнополитическое определение нового качества державы, из которой выделяются уделы («Nicht die Qualität des zu verteilenden Regnum wurde neu definiert, sondern lediglich ein Divisionsmodus abweichend von der Tradition gefunden»); в этом автору видится недостаточность теоретического осмысления политики (Theoriedefizit) (Fried 1998. S. 434). Но дело как раз в том и заключается, что сеньорат – это не способ преодоления разделов, а совершенно напротив, – способ их утверждения, несмотря на ставшую очевидной необходимость как-то институционализировать единство державы.

* Несколько расширенный и исправленный вариант работы: Назаренко 2008а.

«Распространенной ошибкой является представление о том, что на Руси существовала определенная политическая “система”, от следования которой беспринципные князья иногда или всегда норовили отклониться. Политической культуры, которая была бы применима к разветвленной, прочно утвердившейся династии, при Ярославе (Мудром. – А. Н.) и его предшественниках не существовало. Поэтому преемникам Ярослава приходилось импровизировать, приспосабливая обычаи, прецеденты и устоявшиеся представления к непредвиденным ситуациям. Так появлялись договоренности, вызванные сиюминутной необходимостью, неудачные начинания, компромиссы и соглашения, хитроумные приемы, при помощи которых новшества выдавались за традиции» (Франклин, Шепард 2000. С. 359).

Там же. С. 10–11. Настораживает, что такое умонастроение в зарубежной русистике (обозначая, понятно, позицию по отношению к отечественной, прежде всего советской, историографии) имеет, кажется, шансы стать тенденцией; см., например, куда более радикальное его проявление в другой новой книге о Древней Руси: Schramm 2002; ср. нашу рецензию: Назаренко 2006b. С. 340–370.

Сергеевич 1908. С. 150–370. Идея «договорного права» развивается автором преимущественно применительно к взаимоотношениям между князем и вечем, но продлевается и на собственно междукняжеские отношения.

См. прежде всего: Соловьев 1847.

Так, женитьба Ярослава Святополчича на Мономаховне, равно как его развод и возмущение против Мономаха, последовавшие вскоре, в 1117 г., когда обозначился план Владимира Всеволодовича передать Киев своему сыну Мстиславу, со всей определенностью, на наш взгляд, указывают на существование между Владимиром Мономахом и его племянником Ярославом договора (заключенного, очевидно, еще в конце киевского княжения Святополка Изяславича) о Святополчиче как наследнике своего дяди на киевском столе (Назаренко 2006а. С. 284–285; см. также статью IV). Между тем, такое наследование, если бы оно состоялось, было бы именно тем, какое предполагалось законами родового старейшинства, ибо после смерти Мономаха Ярослав оставался бы генеалогически старейшим среди своих двоюродных братьев.

Ярким примером может служить Любечский договор 1097 г., который отнюдь не учреждал отчины на Руси, а напротив – опирался на родовое понятие отчины (подробнее об этом скажем ниже).

См. прежде всего: Ewig 1953а; idem 1953b. S. 85-144; idem 1981. P. 225–253.

Wood 1977. P. 6–29.

Пашуто 1965. С. 59–68.

Назаренко 1987b. С. 149–157; он же 2000а. С. 500–508 (включает названную статью 1987 г. с некоторыми, прежде всего библиографическими, дополнениями).

Dhondt 1948.

См. об этом подробнее ниже, а также в статье II.

Менее удачным представляется термин «родовой сюзеренитет», которым мы пользовались в работе 1987 г. (см. примеч. 10) – именно потому, что он привносит «феодальную» терминологию (сюзеренитет) в область династически-родовых отношений.

Из многочисленной литературы укажем: von Pflugk-Harttung 1890; Doize 1898. Р. 253–285; Schulze 1926; Faulhaber 1931; Zatschek 1935; Schneider 1964; idem 1972; Classen 1972. S. 109–134; Mitteis 1974; Penndorf 1974; Königswahl; Anton 1979. S. 55-132; Tellenbach 1979. S. 184–302; Schieffer 1990. S. 57–66; Boshof 1990. S. 161–189; Laudage 1992. S. 23–71; см. также работы Э. Эвига, указанные в примеч. 7, и литературу о капитуляриях 806 и 817 гг., приведенную в примеч. 18, 84.

См., например: Каштанов 1976. С. 80–81.

Poppe 1986b. Р. 272–274.

Theoph. Р. 472.30-473.3.

Термины «империя» и «император» упоминаются во вводной и заключительной частях документа, но в составе характерных оборотов, выдающих неумение или нежелание его составителей различать между «империей» и привычным «королевством»: «империя, то есть королевство наше» («Imperium vel regnum nostrum»), «королевство и империя сия» («regnum atque Imperium istud») или – особенно замечательная формула – «император, он же король» («imperator ас rex») (Div. regn., prooem., 20. Р. 127, 130); о характерном непонимании Каролингами сингулярного в принципе характера христианской империи см.: Назаренко 200lb. С. 11–24. Противоречие между новоприобретенным статусом империи и традиционным родовым разделом столь очевидно, что даже побуждало историков искать в документе интерполяции (Mohr 1954. S. 121–157; idem 1959. S. 91-109); это предположение столкнулось с обоснованной критикой (Schlesinger 1958. S. 9-52; Sprigade 1964. S. 305–317) и не удержалось в науке.

Vodoff 1983. Р. 139–150; Poppe 1984. S. 423–439; idem 1989. Р. 159–184; и др. См. историографический обзор: Свердлов 2003. С. 148–152 (сам М. Б. Свердлов придерживается иного мнения: именно в договорах с греками титул «великий князь» имел «реальное содержание высших юридических прав», что нам представляется в принципе неверным).

См., например: Schlesinger 1948. S. 168 (здесь, в Ашп. 125, указания на прочую литературу); Mitteis 1974. S. 39–41, 89; Сидоров 2003. С. 328.

Отрывочными сведениями о разделах королевской власти между братьями мы располагаем уже для начала IX в., как только ситуация в Дании начинает отражаться на страницах франкской анналистики. Так, в 812 г., после смерти конунга Хемминга и краткого междоусобия, конунгами данов (по всей вероятности, в Хедебю) становятся одновременно два брата Хериольд и Регинфрид; затем их изгоняют и делят власть между собой четверо сыновей покойного конунга Годофрида, двое из которых затем правят вместе с вернувшимся в 819 г. Хериольдом: Ann. г. Fr. Р. 136, 152.

Согласно саге, письменно зафиксированной Снорри Стурлусоном в первой половине XIII в., подросшие сыновья Харальда Прекрасноволосого (умер около 930 г.), первого конунга объединенной Норвегии, стали требовать себе уделов и получили их (Сн. Стурл. С. 5, 60–61).

Если верить сведениям Константина Багрянородного о разделе Моравии князем Святополком I (870–894) между тремя своими сыновьями (по другим источникам их известно только двое), причем уже при наличии сеньората: каждый получал по уделу, но старший провозглашался «великим князем» («αρχών μέγας»), а оба младших пребывали у него под рукой («υπό τον λόγον»): Const. De adm. 41.3–7. P. 168–169. Да и сам Святополк в пору княжения своего дяди Ростислава владел уделом с центром в Нитре.

О том, что Болеслав (будущий Болеслав I), младший брат князя Вячеслава-Вацлава (убит в 929/35 г.), имел в правление последнего удел («град Болеславль»), сообщают как латинские, так и славянские памятники свято-вацлавского цикла, причем формулировки в последних таковы, как будто уже в то время существовал сеньорат пражского князя. В Востоковском списке (Рогов 1970. С. 37) читаем, что с вокняжением Вячеслава «Болеслав нача под ним ходити»; в глаголической версии застаем, вероятно, первоначальное чтение: «Болеслав же, братр его, растеаше под ним» (Weingart 1935. S. 975, 986), – с тем же смыслом. В древнейшем латинском «Житии ев. Вячеслава», так называемой «Легенде Христиана», никаких данных о положении Болеслава по отношению к старшему брату не обнаруживается, хотя упоминание об отдельном городе Болеслава также есть (Leg. Chr. Р. 64). Эти данные можно рассматривать в одном ряду с известием о сеньорате в Великой Моравии (см. предыдущее примеч.), но не исключено, что они явились проекцией взаимоотношений между Пржемысловичами в эпоху появления первых сочинений свято-вацлавского агиографического круга (вероятнее всего, в 970-х гг.) на время святого Вячеслава. Наиболее раннее сообщение о династическом разделе между братьями в Польше содержится в хронике Титмара Мерзебургского и относится к сыновьям польского князя Мешка I (умер в 992 г.): старший из них, Болеслав I, узурпировал власть, которая – надо полагать, по завещанию отца – «должна была быть разделена между многими» («plurimis dividendum»: имеются в виду еще трое сыновей Мешка от второго брака): Thietm. IV, 58. S. 198; Назаренко 1993b. С. 134, 138–139. На то, что право наследования у ранних Пястов принадлежало совокупности братьев, указывал еще создатель «родовой теории» в Польше О. Бальцер (Balzer 1897. S. 301). Подробнее о династических разделах в раннесредневековых Чехии и Польше см. в статье I.

Эта мысль довольно активно обсуждалась еще в историографии XIX в.; см., например, краткий обзор: Пресняков 1993. С. 8–22.

По завещанию Гейзериха в 477 г. (Claude 1974. S. 329–355).

Claude 1971.

Schneider 1972; Fröhlich 1980.

Greg. Tut II, 40–42; Григ. Тур. С. 57–59.

Согласно Григорию Турскому (умер в 593/4 г.), труд которого является главным источником по истории франков VI в., каждый из четырех сыновей Хлодвига был наделен по завещанию последнего в 511 г. «равной долей» («aequa lance») отцовских владений (Greg. Tur. Ill, 1; Григ. Тур. С. 62).

ПСРЛ 1. Стб. 46–47; 2. Стб. 35–36.

Назаренко 1996а. С. 58–63; он же 2007b. С. 169–174; он же 2009 (в печати).

Назаренко 2007b. С. 169–174.

«Suein et Harold а concubina geniti erant; qui, ut mos est barbaris, aequam tunc inter liberos Chnud sortiti sunt partem hereditatis» (Adam II, 74. S. 134).

Sickel 1903. S. 110–147.

Cosm. I, 36. S. 65.

Gall. II, 4. P. 68.

См., например: Trawkowski 1983. Sp. 366.

ПСРЛ 1. Стб. 270; 2. Стб. 245. В свое время мы предположили, что Мстислав был старшим сыном Святополка (Назаренко 2001а. С. 571), но сейчас вынуждены признать проблематичность этого мнения. Похоже, что «Киево-Печерский патерик» в своих ранних редакциях содержит в слове о преподобных отцах Феодоре и Василии указание на возраст Мстислава Святополчича. В 1096 г., сразу после сожжения монастыря половцами, Василий говорит княжичу: «<…> мене бо не видел еси от рождения своего исходяща от печеры своея лет 15» (КПП 1999. С. 66); смысл этой грамматически некорректной фразы, очевидно, в том, что Василий не выходил из своей пещеры 15 лет и потому Мстислав не мог его видеть, так как родился позже. Следовательно, Мстислав появился на свет не ранее 1082 г. и был наверняка младше брата Ярослава. Перевод Л. А. Ольшевской, по непонятной причине, не только смазывает этот датирующий нюанс, но и вообще лишен смысла: «<…> ведь не видел меня никто от рождения своего (!? – А. Н.) выходящим из пещеры своей 15 лет» (там же. С. 170–171). Видно, что фраза доставила переводчице затруднения, как, впрочем, и позднейшим редакторам «Патерика». Так, во 2-й Кассиановской редакции находим «исправленное» чтение: «мене бо не виде никогдаже (кто? – А. Н.) исходяща из печеры своея 15 лет» (КПП. 1997. С. 454).

Назаренко 2001а. С. 560–570. Совсем недавно А. Поппэ, не соглашаясь с нашей гипотезой, пересмотрел заново биографические данные о Гертруде, жене Изяслава Ярославича, в рамках традиционной генеалогии: Гертруда – мать Святополка (Поппэ 2007. С. 205–229). Однако сути наших аргументов польский историк не рассматривал, ограничившись указанием, что характеристика матери Святополка как «княгини» (ПСРЛ 1. Стб. 282; 2. Стб. 259; Высоцкий 1966. № 27) ни в коем случае не позволяет, по его мнению, видеть в ней наложницу Изяслава. Отнюдь не считаем такое простое соображение достаточным, но полемику, требующую вникать в многочисленные детали, вынуждены отложить до особого случая.

ПСРЛ 1. Стб. 69; 2. Стб. 57.

«Porro de ео, quod dicis non in tota nos Francia imperare, accipe frater, breve responsum. In tota nempe imperamus Francia, quia nos procul dubio retinemus, quod illi retinent, cum quibus una et earn et sanguis sumus hac [ac. – A. H.] unus per Dominum Spiritus» (Chr. Salem. P. 122).

Отсутствие сколько-нибудь заметного династического элемента в византийской политической идеологии до ее определенной «аристократизации» в течение XI–XII вв. замечено историками; см., например: Чичуров 1990а. С. 19–126.

Greg. Tut. IV, 45; IX, 20.

Как иногда полагают (Ewig 1988. S. 35) и как мы сами склонны были думать прежде (Назаренко 1987b. С. 157. Примеч. 28; он же 2000а. С. 508. Примеч. 27).

Это видно, в частности, из распоряжений Хродехильды относительно судьбы епископской кафедры в Туре, который входил в удел Хлодомера (Greg. Tur III, 17).

Ibid., Ill, 23.

Ibid., Ill, 18.

ПСРЛ 1. Стб. 162–163; 2. Стб. 151.

ПСРЛ 15. Стб. 153.

Сначала Давыд получил Дорогобуж, но после гибели в 1086/7 г. волынского князя Ярополка Изяславича занял волынский стол (ПСРЛ 1. Стб. 204, 205; 2. Стб. 196), как то видно по ретроспективному сообщению 1097 г., что Давыд получил Волынь еще от Всеволода (ПСРЛ 1. Стб. 257; 2. Стб. 231). Это случилось, вероятно, сразу же по смерти Ярополка, на что указывает прецедент: во время ссоры Ярополка со Всеволодом и бегства волынского князя в Польшу в 1085 г. Владимир немедленно был передан Давыду. Именно для урегулирования отношений Давыда с Ростиславичами, надо думать, Всеволод и посылал к Перемышлю сына Владимира в 1086 г. (ПСРЛ 2. Стб. 199).

На Пасху 1078 г., как то видно из «Поучения» Владимира Мономаха (ПСРЛ 1. Стб. 247). Это свидетельство предпочтительнее, чем известие «Повести временных лет» в конце статьи 1077 г., что Олег «бе у Всеволода Чернигове» (ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190), которое служит всего лишь логическим переходом к сообщению, которым открывается следующая годовая статья: «Бежа Олег, сын Святославль, Тмутороканю от Всеволода».

Датировка гибели в Заволочье его старшего брата Глеба двоится: в «Новгородской I летописи» значится 30 мая 1079 (6587) г. (НПЛ. С. 18, 201), тогда как в «Повести временных лет» о погребении князя в Чернигове 23 июля говорится под 1078 (6586) г. (ПСРЛ 1. Стб. 199–200; 2. Стб. 190–191). Так или иначе, смещение Глеба с новгородского стола должно было состояться одновременно с выведением из Волыни Олега, то есть уже до Пасхи (8 апреля) 1078 г. (см. предыдущее примеч.).

ПСРЛ 1. Стб. 200–201; 2. Стб. 191–192.

См. примеч. 122.

Брак Изяслава с полькой Гертрудой (ПСРЛ 4/1. С. 116; 6/1. Стб. 179) предполагает, что до своего перехода в Новгород в 1052 г. (после смерти там старшего из Ярославичей – Владимира) он наместничал где-то на западе Руси, то есть либо в Турове, к которому относилась тогда Берестейская волость, либо на Волыни. В науке нередко говорилось именно о Турове (см., например: Грушевсъкий 2. С. 28; Пресняков 1993. С. 41), но на чем основано такое мнение? Свидетельство «Ипатьевской летописи» на этот счет источниковедчески неудовлетворительно (см. примеч. 122), а представляющаяся традиционной связь потомства Изяслава с Туровом могла, конечно же, сложиться и позже, в пору княжения здесь Ярополка Изяславича в 1078–1086/7 и его брата Святополка в 1088–1093 гг. Поэтому весомее, на наш взгляд, оказывается свидетельство константинопольского перечня русских епархий 1170-х гг., в котором на местах с пятого по восьмое поименованы епархии Владимиро-Волынская, Переяславская, Ростово-Суздальская и Туровская (Not. ер. Р. 367). При одновременности учреждения этих кафедр, которое мы относим ко второй половине 1040-х гг. (см. статью IX), следовало бы ожидать, что порядок их перечисления будет ориентироваться на относительное старшинство Ярославичей, посаженных отцом на соответствующих столах. Это наводит на мысль, что уделом Изяслава при жизни отца до Новгорода была Волынь, а не Туров.

ПСРЛ 1. Стб. 256–257; 2. Стб. 230–231.

См. ниже примеч. 72.

«Quod si talis filius cuilibet istorum trium fratrum natus fuerit, quem populus eligere velit ut patri suo in regni hereditate succedat, volumus ut hoc consentiant patrui ipsius pueri et regnare permittant filium fratris sui in portione regni quam pater eius, frater eorum, habuit» (Div. regn. 5. P. 128).

Похожую мысль применительно к древнерусским князьям высказывал В. О. Ключевский, но неудачно пытался подтвердить ее порядками позднейшего местничества (.Ключевский 1. С. 182–183).

Этот казус фиксируется и в обычном наследственном праве. Так, Видукинд (70-е гг. X в.) сохранил свидетельство о спорах среди саксов, следовало ли признавать наследниками, наряду с дядьями, тех племянников, «отцы которых умерли при жизни дедов» («<…> si forte patres eorum obissent avis superstitibus»); сторонники древних обычаев противились такому нововведению, которое все же состоялось в правление Оттона I (936–973): Wid. II, 10. S. 73–74.

См., например: Ann. г. Fr., а. 813–814. Р. 138, 140.

Nelson 1992. Р. 139–144.

Eiten 1907.

Пруденций, автор «Бертинских анналов» в их центральной части (с 835 по 861 г.), был назначен епископом Труа в 845 г., то есть являлся в этом смысле креатурой Карла Лысого.

Ann. Bert., а. 845. Р. 32.

Dipl. Pipp. II. Р. 51.

ПСРЛ 1. Стб. 299–301.

ПСРЛ 1. Стб. 129; 2. Стб. 114.

ПСРЛ 4/1. С. 111; 6/1. Стб. 173.

ПСРЛ 1. Стб. 160; 2. Стб. 149.

Думать так позволяют данные (правда, довольно неопределенные) о том, что женой Ростислава Владимировича была венгерка. В той форме, в какой эта гипотеза высказывалась в литературе со ссылкой на В. Н. Татищева (Баумгартен 1908а. С. 4–5), она не выглядит удовлетворительно обоснованной. И все же венгерские источники не оставляют сомнений, что речь шла о родственнице короля Кальмана (1095–1114), хотя относительно степени родства составители венгерского хроникального свода XIV в. испытывали затруднения, оставив в соответствующем месте текста пропуск:

когда король Кальман в 1099 г. пришел на помощь Святополку против Ростиславичей, «русская княгиня по имени Ланка, <…> (в существующих списках пропуск никак не обозначен. – А. Н.) этого короля, вышла навстречу королю, пала к ногам, со слезами умоляя короля не губить того народа» («ducissa Rutenorum nomine Lanca eiusdem regis, venit obviam regi, pedibus provoluta obsecrabat regem cum lacrimis, ne disperderet gentem illam»: Chr. Hung. 145. P. 423–424). Дело происходило под стенами Перемышля, в котором, помимо Володаря Ростиславича с семейством, тогда находилась и жена Давыда Игоревича (ПСРЛ 1. Стб. 270; 2. Стб. 245). Поэтому, вообще говоря, допустимо было бы отождествить Ланку также и с этой последней. Однако настойчивость, с какой Давыд дважды искал помощи именно в Польше Владислава I (1079–1102), заставляет предполагать в супруге Игоревича скорее польку. Если Ланка была действительно женой Ростислава, то в ней естественно было бы видеть дочь короля Белы I (1060–1063), так что Кальману она приходилась бы родной теткой; в таком случае испорченный латинский текст следовало бы читать: «Lanca, amita (или a gnat a) eiusdem regis». Вопрос нуждается в дополнительном исследовании.

^>73 ПСРЛ 1. Стб. 290–291, 298–299; 2. Стб. 282–283, 292–293.

^>74 ДКУ. С. 156. Источниковедческие контроверзы относительно времени сложения «Устава» в его нынешней форме в целом и отдельных его установлений не могут повлиять на трактовку статьи об изгойстве.

ПСРЛ 2. Стб. 574 (в ультрамартовской статье 1174 г.).

ПСРЛ 1. Стб. 80, 121; 2. Стб. 67, 105.

«<…> receptis ab ео sacramentis fidelitatis, quatenus ita deinceps ei fidelis sicut nepos patruo existeret et in quibusdam necessitatibus ipsi pro viribus auxilium ferret» (Ann. Bert., a. 845. P. 32).

Div. regn. Р. 126–130; см. также статью II (карта на рис. 6).

Свердлов 1983. С. 33; он же 2003. С. 163; Толочко 1992. С. 22–35 (ср.: Назаренко 1999b. С. 164–193).

Рапов 1977. С. 32–34; автор не отрицает самостоятельности Олега и Владимира по отношению к князю киевскому, но почему-то характеризует ее как узурпацию: свои уделы младшие Святославичи будто бы «сумели превратить (когда и каким образом? – А. Н.) по существу в самостоятельные в политическом отношении государства». Модернизирующий термин «узурпация» прямо употребляет М. Б. Свердлов, говоря о киевском княжении Олега (Свердлов 2003. С. 163).

Пресняков 1993. С. 28 (со ссылкой на соответствующее место «Курса» В. О. Ключевского).

Юшков 1939. С. 175; Котляр 1998. С. 84–89; и др.

Юшков 1939. С. 175.

Ord. imp. Р. 270–273; Hägermann 1975. S. 278–307.

«<…> imperiali diademate coronatum nobis et consortem et successorem imperii <…> constitui. Ceteros vero fratres eius, Pippinum videlicet et Hludowicum, aequivocum nostrum <…> regiis insigniri nominibus, et loca inferius denominata constituere, in quibus post decessum nostrum sub seniore fratre regali potestate potiantur» (Ord. imp., prooem. P. 271).

Ibid. 10. P. 272.

Ibid. 7–8. P. 272.

Ibid. 6. P. 271.

Ibid. 1–2. P. 271.

Ibid. 14. Р. 272: «<…> in loco fratris et filii suscipiat et, honore paterno sublimato, hanc constitutionem <…> modis omnibus conservat».

Ibid. 14. P. 272–273.

Ibid. 15. P. 273: «potestas illius ad seniorem fratrem revertatur».

Böhmer 1. № 1103a.

ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. После слов «Всеволоду Переяславль» в Комиссионном списке «Новгородской I летописи» младшего извода (НПЛ. С. 182), «Новгородской IV» и «Софийской I» летописях (ПСРЛ 4/1. Вып. 1. С. 117; 6/1. Стб. 181) и некоторых других читается: «<…> а Игорю Володимерь». Достоверность этого сообщения не подлежит сомнению (см. подробнее в примеч. 5 к статье II).

См. примеч. 18 к статье II.

См. статью II.

Назаренко 2000а. С. 86.

О династическом проекте Владимира Мономаха и его сына Мстислава см.: Назаренко 2006а. С. 279–290, а также статью IV.

Подробнее о сеньорате у ранних Пржемысловичей и Пястов см. в статье I.

См. о нем в примеч. 24.

Franklin 1982. Р. 6–15.

Poppe 1991. Sp. 306.

Франклин, Шепард 2000. С. 358.

ПСРЛ 1. Стб. 171; 2. Стб. 160–161.

Династически «подручный» князь на старшем столе – не просто абсолютный нонсенс с точки зрения родового права, но и прямое оскорбление как Изяславу Киевскому, так и всем Яро славянам. Еще и по этой причине нам представляется невероятной остроумная гипотеза, согласно которой Святослав и Всеволод Ярославичи во время отсутствия Изяслава якобы признали Всеслава киевским князем ценой территориальных уступок со стороны последнего (Кучкин 1985. С. 19–35).

ПСРЛ 1. Стб. 267. В «Ипатьевской летописи» (ПСРЛ 2. Стб. 241), так же как в «Радзивиловской» и «Московско-Академической», находим «с[о]вет их», «руку их», что невозможно понять иначе как указание на Святополка и Владимира Мономаха, то есть на коллективный сеньорат киевского и переяславского князей, имевший место в период киевского княжения Святополка (такое же употребление множественного числа «их» вместо двойственного «ею» находим и в «Поучении» Владимира Мономаха: «Ростиславича <…> и волость их» [ПСРЛ 1. Стб. 241]). По сути это добавление верно, но текстологически афористический вариант «Лаврентьевской» представляется первичным; да и трудно себе представить, как он мог бы возникнуть в результате сокращения варианта «Ипатьевского» типа. Очевидно, последний возник под пером промономаховского редактора «Повести временных лет».

ПСРЛ 1. Стб. 273; 2. Стб. 248–249.

ПСРЛ 2. Стб. 265.

Назаренко 2006а. С. 282–283; см. также статью IV.

См. об этом: Semmler 1990. S. 125–146, а также другие статьи этого сборника, специально посвященного проблематике правления Людовика Благочестивого.

Semmler 1983. Р. 1–49.

Semmler 1960. S. 37–56; Boshof 1981. S. 531–571.

«<…> nequaquam nobis пес his qui sanum sapiunt visum fiiit, ut amore filiorum aut gratia unitas imperii a Deo nobis conservati divisione humana scinderetur, ne forte hac occasione scandalum in sancta ecclesia oriretur et offensam illius in cuius potestate omnium iura regnorum consistunt incurreremus» (Ord. imp., prooem. P. 270–271).

Ibid., prooem., 10, 18. P. 271–273.

О проблеме Черниговской и Переяславской митрополий, в том числе о датировке их одновременного учреждения около 1069/70 г. см.: Назаренко 2007с. С. 85–101 или статью VI (здесь прочая немногочисленная литература вопроса).

Назаренко 2001с. С. 393–397 (здесь и литература вопроса).

Янин 1. № 51.

Главу о «ряде» Ярослава в своем «Княжом праве» А. Е. Пресняков проницательно закончил констатацией: «Рассматривая содержание Ярославова ряда и положение его наследства в руках Ярославичей, нельзя не уловить определенной политической тенденции к сохранению основ государственного единства в компромиссе с тенденцией семейного раздела» (Пресняков 1993. С. 41).

Ann. г. Fr., а. 817. Р. 146.

Ann. Bert., а. 850. Р. 38.

Ann. г. Fr., а. 813. Р. 138; Theg. 6. Р. 591.

ПСРЛ 1. Стб. 161; 2. Стб. 149–150. В Лаврентьевском списке «Повести временных лет» и близких ему указание на место княжения Изяслава пропущено, тогда как в Ипатьевском и Хлебниковском читается: «Изяславу тогда в Турове князящу». Это, разумеется, всего лишь домысел редактора протографа Ипатьевского и Хлебниковского, столкнувшегося с пропуском в своем оригинале. В равной мере предположением позднейших летописцев являются и другие варианты заполнения лакуны, согласно которым Изяслав помещается в Киеве (ПСРЛ 9. С. 87) или в Новгороде (ПСРЛ 7. С. 333); исторически наиболее правдоподобным выглядит последнее.

ПСРЛ 2. Стб. 595.

Там же. Стб. 657.

Карамзин 1/2. Примечания. Стб. 161. Примеч. 405.

Замысел принадлежал еще Владимиру Мономаху. В 1132 г. «Ярополк приведе Всеволода Мстиславича из Новагорода и да ему Переяславль по хрьстьному целованью, акоже ся бяше урядил с братом своим Мстиславом по отню повеленью, акоже бяше има дал Переяславль с Мстиславом» (ПСРЛ 1. Стб. 301). О том, что это был элемент десигнации, прямо говорит «Новгородская I летопись»: «Ходи Всеволод в Русь Переяславлю, повелением Яропълцем <…> И рече Гюрги и Андреи: “Се Яропълкъ, брат наю, по смерти своей хощет дати Кыев Всеволоду, братану своему”, – и выгониста и ис Переяславля» (НПЛ. С. 22). См. подробнее: Назаренко 2006а. С. 279–290 или статью IV.

Ann. Bert., а. 875–876. Р. 126–127.

* Исправленный и дополненный вариант работы: Назаренко 2006а. С. 279–290.

Об этом институте в раннесредневековых западноевропейских «варварских» королевствах, в частности, в королевстве (затем – «империи») франков, который получил в науке название «братского совладения» ( см.: Назаренко 2000а. С. 500–519, особенно литературу, указанную на с. 501–502, примеч. 4; а также статьи II, III.

Наблюдения В. А. Кучкина на основе «Слова о полку Игореве» и «Поучения» Владимира Мономаха, будто предшественник Всеволода и его старший брат Изяслав Ярославин (1054–1078, с перерывами) собирался передать Киев своему старшему сыну Святополку в обход брата Всеволода, который получил Киев якобы только после договора со Святополком (Кучкин 1995а. С. 111–113), не представляются нам основательными. Исследователь выдвинул два аргумента: пребывание Святополка в Киеве в момент похорон Изяслава (Сл. п. Иг. С. 258) и свидетельство «Поучения», что после битвы на Нежатиной ниве, в которой погиб Изяслав, Мономах и, вероятно, Всеволод вернулись к Переяславлю и стали «в оброве» (ПСРЛ 1. Стб. 248). Однако даже если признать, что на похоронах Изяслава распоряжался действительно Святополк, успевший прибыть из далекого Новгорода, а не сидевший в Вышгороде младший Ярополк (как о том говорится в «Повести временных лет»: ПСРЛ 1. Стб. 202; 2. Стб. 193), то отсюда еще очень далеко до вывода, будто существовал договор о наследовании Киева Святополком. И уж совсем не видно оснований понимать упомянутое сообщение «Поучения» Владимира Мономаха в том смысле, что Всеволод с сыном отправились к Переяславлю непременно «в первые дни (выделено нами. – А. Н.) после битвы на Нежатиной ниве» (Кучкин 1995а. С. 112). В списке «путей» «Поучения» его автора интересовали именно и только походы, тогда как о событиях иного рода, происходивших в промежутке между «путями», редко что-либо говорится. О сражении на Нежатиной ниве 3 октября сказано непосредственно после известия о поражении Всеволода от приведенных его племянниками Олегом и Борисом половцев на Сожице 25 августа – между тем, на это время приходится отъезд Всеволода из Переяславля в Киев к старшему брату в поисках помощи. Коль скоро между «<…> и пакы и-Смолиньска же пришед и пройдох <…> до Переяславля» (сразу после Сожицы) и «той пакы ходихом <…> биться Чернигову» (Нежатина нива) прошло больше месяца, то почему между последним и «<…> и пакы идохом Переяславлю» не могло совершиться вокняжение Всеволода в Киеве, – тем более, что о нем прямо сообщает «Повесть временных лет»? «Стахом в оброве» у Переяславля естественно соотнести с тем «стоянием» Всеволода «у Переяславля», которое «Повесть» относит уже к следующему, 1079, году и связывает с новым появлением у границ Руси половцев, на этот раз наведенных младшим братом Олега Святославича Романом (ПСРЛ 1. Стб. 204; 2. Стб. 195); таким образом, «стояние в оброве» имеет причину, вовсе не связанную с тем, что Переяславль будто бы и после гибели Изяслава продолжал некоторое время оставаться резиденцией Всеволода, как считает В. А. Кучкин. Договор, обусловливавший киевское преемство Всеволода, возможно, действительно существовал, но заключен он был, конечно, не со Святополком, а с самим Изяславом, и содержанием договора, как о том говорится ниже, было не вокняжение Всеволода в Киеве, а судьба столицы Руси после смерти Всеволода.

Назаренко 2001а. С. 548–552. Святополк «иде <…> к Турову жити», то есть избрал своей резиденцией Туров вместо прежнего Новгорода в 1088 г., но получить Туров он мог еще в конце 1086/7 г., после смерти своего младшего брата Ярополка Изяславича (ПСРЛ 1. Стб. 206–207).

ПСРЛ 1. Стб. 200–201; 2. Стб. 191–192.

Мы опираемся в данном случае на гипотезу о соединении в 1088–1091 гг. власти над Новгородом и Туровом в руках Святополка, которая обоснована нами в другой работе: Назаренко 2001а. С. 554–556. Нам осталось непонятным возражение В. А. Кучкина, будто «захват» Святополком Турова, который был киевской волостью, должен был повести к разрыву со Всеволодом Киевским и утрате туровским князем статуса киевского столонаследника; «обладание Святополком Туровом могло иметь место только по соглашению с киевским князем» (Кучкин 2003b. С. 78–79. Примеч. 66). Но мы говорим вовсе не о «захвате» Турова Святополком, а именно о передаче ему Турова Всеволодом как киевскому столонаследнику. О том же косвенно свидетельствует и не вполне понятное выражение из «Списка новгородских князей»: «А Святополк седе на столе (в Новгороде. – А. Н.), сын Изяславль, иде Кыеву» (НПЛ. С. 161, 470). В Киев Святополку имело смысл ехать как союзнику, а не как врагу киевского князя. Недавно Т. В. Круглова обратила внимание на известие «Ермолинской летописи» (конец XV в.) и ряда родственных ей, которое в этих сводах следует непосредственно за сообщением о переезде Святополка в Туров: «<…> а в Новеграде седе Давид Святославич» (ПСРЛ 23. С. 25; 15. Стб. 176). Принимая его, исследовательница упраздняет хронологические противоречия между «Списком новгородских князей» и летописными сведениями о переменах на новгородском столе (из необходимости устранения этих противоречий исходили и мы в нашей гипотезе), но ценой допущения порчи «Списка»: на самом деле Давыд Святославич сидел в Новгороде якобы дважды, тогда как упоминание о первом княжении оказалось в «Списке» опущено (Круглова 2007. С. 15–20). С точки зрения общетекстологической, такое решение представляется менее экономичным, чем предложенное нами и не требующее конъектур или допущений о порче существующих текстов, и уже поэтому менее вероятным. Довод Т. А. Кругловой, что Мстислав Владимирович не мог занять новгородского стола раньше Давыда Святославича, так как Давыд «на династической лестнице находился на ступень выше» (там же. С. 18), исходит

из несколько догматизированного представления о так называемом «лествичном восхождении» князей на столы исключительно по генеалогическому старшинству. Опровергать его было бы излишним; достаточно напомнить, что генеалогическая дистанция между Давыдом и Мстиславом не помешала последнему сесть в Новгороде в начале 1090-х гг. Да, в начале 1096 г. «пошед Давыд узворотися и седе у Смоленьске опять» (ПСРЛ 2. Стб. 219–220), но из этих слов следует только, что до Новгорода он сидел в Смоленске, а вовсе не то, что он дважды («опять») переходил из Новгорода в Смоленск и, значит, получил Новгород впервые еще при Всеволоде Ярославиче, как считает исследовательница (Круглова 2007. С. 17). Предложенное ею объяснение, каким образом указание на первое княжение Давыда в «Списке новгородских князей» оказалось опущено, также не убеждает. Известие о втором княжении Давыда составителю «Списка», в котором Т. В. Круглова видит «летописца княжеского дома потомков Мстислава Великого», потребовалось будто бы «для разделения первого и второго княжений Мстислава»; поскольку у известия о первом княжении Давыда такой специфической функции не было, то летописец его просто вычеркнул (там же. С 19). Следуя такой логике, летописцу следовало бы опустить и другие сведения «Списка», не касающиеся Мстислава и его потомков. Все эти затруднения суть следствия одного – признания безусловной достоверности упомянутого сообщения «Ермолинской летописи» о вокняжении в Новгороде Давыда после Святополка. Но как раз оно-то отнюдь не обязательно. Понять, как мог подобный текст возникнуть под пером позднейшего редактора, значительно легче, чем объяснить, почему образовалась мнимая лакуна в «Списке новгородских князей». В сильно сокращенном тексте «Ермолинской летописи» выпущен пространный рассказ «Повести временных лет» об усобице 1095–1096 гг., вследствие чего сообщение под 6603 г. о переходе Давыда в Смоленск из Новгорода оказалось в опасной визуальной близости от сообщения под 6596 г. об уходе Святополка в Туров. Поздний летописец понял последнее, подобно большинству современных историков, как свидетельство об освобождении новгородского стола, который он и «отдал» Давыду, потому что именно Давыд чуть ниже упоминается в качестве новгородского князя.

^>6 ПСРЛ 1. Стб. 216; 2. Стб. 207.

«Володимер же нача размышляли, река: аще сяду на столе отьца своего, то имам рать с Святопълкъм възяти, яко тъ есть стол преже отьца его был (разрядка наша. – А. Н.). И тако размыслив, посла по Святопълка Турову» (ПСРЛ 1. Стб. 217; 2. Стб. 208).

ПСРЛ 1. Стб. 226; 2. Стб. 216–217.

ПСРЛ 1. Стб. 256–257; 2. Стб. 230–231.

ПСРЛ 1. Стб. 255; 2. Стб. 231.

Олег говорит засевшему в Муроме Изяславу, сыну Владимира Мономаха: «Иди в волость отьца своего Ростову, а то есть волость отьца моего, да хочю, ту седя, поряд сътворити с отьцем твоим» (ПСРЛ Г Стб. 236–237; 2. Стб. 226–227).

После захвата этих городов Олегом, Мстислав убеждает его: «Иди из Суждаля Мурому, а в чюжеи волости не седи» (ПСРЛ 1. Стб. 237; 2. Стб. 227). Отсылая Олега именно в Муром, а не в Смоленск, куда тот должен был отправиться по договору со Святополком и Владимиром Мономахом, Мстислав тем самым взывает к отчинному сознанию.

Печерский летописец поместил в статье 1073 г. пространную филиппику против Святослава: «А Святослав седе Кыеве, прогънав брата своего, преступив заповедь отьню, паче же Божию» и т. д. (ПСРЛ 1. Стб. 183; 2. Стб. 173). Преподобный Феодосий Печерский, тогдашний игумен монастыря, запретил даже поминать Святослава во время богослужения (Жит. Феод. Печ. С. 424).

ПСРЛ 1. Стб. 267; 2. Стб. 241. Под «их» следует, по нашему мнению, подразумевать Святополка и Владимира Мономаха; ср. такое же употребление множественного числа «их» вместо двойственного «ею» в «Поучении» Владимира Мономаха: «Ростиславича <…> и волость их» (ПСРЛ 1. Стб. 241).

ПСРЛ 2. Стб. 265. См. подробнее в статье III.

Тот факт, что в Любече должен был обсуждаться династический статус Святославичей, естественно, не остался не замеченным историками, но оценивался иначе. Так, М. Димник полагает, что дело свелось к утрате Олегом старейшинства среди Святославичей и перемещению Святославичей в целом на лестнице династического старшинства со второго места (после Изяславича Святополка) на третье (после Всеволодовича Владимира) (Дгмтк 1997. С. 14–20).

ПСРЛ 2. Стб. 296.

Зайцев 1975. С. 92.

ПСРЛ 2. Стб. 275–276.

ПСРЛ 2. Стб. 273.

ПСРЛ 7. С. 24; 15. Стб. 192.

ПСРЛ 1. Стб. 291; 2. Стб. 284–285; НПЛ. С. 20.

О близкородственных браках в древнерусском княжеском семействе см.: Назаренко 2001а. С. 559–584; а также статью VII.

ПСРЛ 1. Стб. 294–295; 2. Стб. 301.

О происхождении Юрия, Романа (к 1132 г. уже умершего) и Андрея Владимировичей от второго брака Владимира Мономаха см.: Назаренко 1993а. С. 65–70; он же 2001а. С. 585–608; Кучкин 1999. С. 50–82.

НПЛ. С. 22.

Михаил Вячеславич умер при жизни отца, в 1129 г. (ПСРЛ 2. Стб. 293; 6638 г. в «Ипатьевской летописи» – ультрамартовский: Бережков 1963. С. 134), уже взрослым человеком, если Роман, «Вячеславль внук», получивший в 1164 г. Василев (ПСРЛ 2. Стб. 525; Бережков 1963. С. 176), был именно его сыном.

ПСРЛ 1. Стб. 301–302; 2. Стб. 295.

ПСРЛ 1. Стб. 302.

ПСРЛ 2. Стб. 282. В пользу такого предположения говорит сама формулировка требования Ольговичей в 1134 г.: «что ны отьць держал» (именно «отец», Олег Святославич, а не Святославичи в целом).

Так считают большинство исследователей: Грушевсъкий 2. С. 132. Прим. 2; Пресняков 1993. С. 68. Примеч. 155; Зайцев 1975. С. 90–91. В обоснование этой датировки можно сослаться на сам ход событий, как они описаны в «Лаврентьевской летописи»: пришедшие на помощь Всеволоду Ольговичу половцы послали к нему послов, но этих послов «не пропустиша опять, Ярополчи бо бяхуть посадници по всей Семи, и Мстиславича Изяслава посадил Курьске» (ПСРЛ 1. Стб. 296–297; соответствующее место в списках группы Ипатьевского испорчено). Коль скоро послы беспрепятственно прошли в Чернигов, но не смогли вернуться обратно, то напрашивается вывод, что княживший в Переяславле Ярополк посадил своих посадников в Посемье только в ходе начавшегося конфликта. В таком случае слова Ольговичей «что ны отьць держал» приходится понимать так, что после смерти Олега его владения перешли не к его сыновьям, а к его младшему брату Ярославу.

В 1134 г. (статья 6643 г. в «Ипатьевской летописи» – ультрамартовская: Бережков 1963. С. 135–136) «Юрьи испроси у брата своего Ярополка Переяславль <…> и про то заратишася Олговичи» (ПСРЛ 2. Стб. 295).

В 1137 г. там сидит Глеб Ольгович (НПЛ. С. 25).

«Усретоша бо мя слы от братья моея на Волзе, реша: Потъснися (поторопись. – А. Н.) к нам, да выженем (выгоним. – А. Н.) Ростиславича и волость их отнимем <…> И рех: Аще вы ся и гневаете, не могу вы я ити, ни крьста переступити. И отрядив я (их. – А. Н), взем Псалтырю, в печали разгнух я (ее. – А. Н.)» (ПСРЛ 1. Стб. 241).

Это путешествие по Волге надо сопоставить с тем местом в списке «путей» Мономаха, где аорист единственный раз сменяется настоящим временем: «<…> и по 3 зимы ходихом Смолинску, и се ныне иду Ростову» (ПСРЛ 1. Стб. 250). Обычно здесь следуют конъектуре И. М. Ивакина, читая вместо «и се ныне иду Ростову» «и-Смолиньска идох Ростову» (Орлов 1946. С. 146; ПВЛ. С. 104, 527; и др.). Не видим в этом никакой необходимости. Напротив, если сообразить, когда именно Мономах шел «Ростову», то получим как раз датировку (одну из возможных) конфликта с Ростиславичами. В самом деле, Смоленск был получен Мономахом на Любечском съезде в октябре 1097 г.; до этого он был в руках Давыда Святославича. Стало быть, ходить «по 3 зимы» (то есть три зимы подряд) в Смоленск он мог только начиная с зимы 1097–1098 гг. Это хорошо вписывается в хронологию «путей», так как непосредственно предшествующие события относятся к 1096 г. (походы против Олега Святославича к Стародубу и против его брата Давыда – к Смоленску, в результате чего Смоленск и был оставлен за Давыдом – как оказалось, только до Любеча). Затем Мономах с кем-то из сыновей провел зиму 1097–1098 гг. в Ростове («и потомь паки идохом к Ростову на зиму») – несомненно, с целью устроения Ростовской земли, сильно пострадавшей от войны с Олегом в 1096 – начале 1097 г. Отсюда ясно, что слова «и се ныне иду Ростову» были написаны Мономахом не ранее 1101 г., после зим 1098–1099, 1099–1100 и 1100–1101 гг. (в этом отношении мы несколько уточняем вывод более ранней работы: Назаренко 2006а. С. 288–289. Примеч. 35). Как раз на осень предыдущего года (после совета в Уветичах 30 августа 1100 г., когда решалась судьба Давыда Игоревича) приходится требование братьев Святополка Изяславича, Владимира Всеволодовича Мономаха, Давыда и Олега Святославичей к племянникам Ростиславичам либо ограничиться вдвоем одним Перемышлем, либо пустить «Василька семо, да его кормим еде» (ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 250) (видимо, слепота казалась князьям помехой в праве иметь собственную волость – как, собственно,

и рассчитывал Давыд Игоревич). После этого Мономах отправился в очередной раз «на зиму» (1101–1102 гг.) в Ростов, на пути куда («на Волзе») его и застали послы братьев с сообщением, что «не послуша сего Володарь, ни Василко», и с предложением, известным уже по «Поучению»: «Потъснися к нам, да выженем Ростиславича». Мономах отказался, не желая нарушить любечское крестоцелование. Остальные же братья, похоже, так и не решились на поход без Мономаха, и дело осталось без последствий. Эти хронологически достаточно жесткие рассуждения приводят к заключению, что первоначальный вариант перечня «путей», заканчивавшийся словами «и се ныне иду Ростову», был составлен одновременно с собственно «Поучением» (или первым вариантом его) осенью 1101 г. Оба они стали непосредственным продолжением письма к Олегу Святославичу, написанного в 1097 г. – после мира Олега с Мстиславом Владимировичем, но до Любечского снема.

Отвергая конъектуру И. М. Ивакина, к несколько отличной датировке поездки в Ростов – зимой 1099–1100 гг. – и, соответственно, первого варианта «Поучения» недавно пришел А. А. Гиппиус (Гиппиус 2003. С. 60–99; он же 2004. С. 144–155). Разбор весьма дифференцированной, в том числе и лингвистической, аргументации исследователя здесь был бы невозможен, да и неуместен. Укажем лишь, что хронологическая разверстка событий, о которых говорится в ключевом для данного сюжета фрагменте «Поучения» – от «<…> и Стародубу идохом на Ольга» до «<…> и се ныне иду Ростову», – нам видится иной, чем А. А. Гиппиусу, который усматривает в этом фрагменте сложную структуру тематических повторов; кроме того, сообщение «<…> и Смолиньску идох, с Давыдомь смирившеся» исследователь, вслед за историографической традицией, относит ко времени сразу после Любечского съезда. Мы же полагаем, что этот поход Мономаха к Смоленску был вызван отнюдь не посажением его на смоленский стол (ибо тогда выходило бы, что Давыд сопротивлялся решениям Любечского съезда и почему-то предпочитал Смоленск отчинному Чернигову), а военной необходимостью: летом 1096 г. Олег Святославич получил в Смоленске «воев», с которыми захватил затем Муром (ПСРЛ 1. Стб. 236; 2. Стб. 226), и потому надо было заставить Давыда «смириться» и прекратить поддержку брата. Тем самым, все события, о которых идет речь в названном фрагменте «Поучения», с нашей точки зрения, относятся к маю (поход к Стародубу), июлю-августу (поход «на Боняка за Рось»), концу лета – осени (походы к Смоленску на Давыда и на переговоры с половцами «Читеевичами», которые потом, в начале 1097 г., приходят на помощь Мстиславу Владимировичу против Олега в битве на Клязьме) одного и того же 1096 г.

^>36 ПСРЛ 1. Стб. 250.

ПСРЛ 1. Стб. 306–307; 2. Стб. 302–303.

ПСРЛ 1. Стб. 317–318. Это сообщение помещено в статье 1146 г., но договор с Игорем о передаче ему Киева был заключен раньше: «Про что ми обрекл еси Кыев», – говорит Игорь, обращаясь к брату в 1145 г. (ПСРЛ 1. Стб. 312; 2. Стб. 316).

ПСРЛ 1. Стб. 372.

* Тезисно основные положения работы были изложены в одноименной заметке: Назаренко 1996с. С. 69–72; см. также: Nazarenko 2007. S. 279–288, особенно 282–284.

Ewig 1976а. Р. 383 ff.; idem 1976b. S. 274 ff.

Berges 1952. S. 1-29; Schmidt 1961. S. 97-233; Peyer 1964. S. 1-21; Zotz 1984. S. 19–46.

Const. De adm. 9.105–111. P. 50.

Nazarenko 2007. S. 279–280; Назаренко 2009 (в печати).

Достаточно просмотреть статьи «capitalis», «caput» в MLWB 2/1. Sp. 220–223, 258–264. Для лексемы caput значение «главный город» (рубрика III А 2 a. Sp. 261–262) представлено десятком примеров, из которых четыре иллюстрируют стандартное риторически-метафорическое речение о «Риме – главе мира» («Roma urbs, orbis caput» и τ. π.) (Ale. Vita Willibr. I, 32. P. 139; и др.), а прочие относятся к церковным митрополиям, например, Майнцской («caput <…> Galliae atque Germaniae, Moguntia»: Lib. de unit. 2, 9. P. 221); единственным исключением является характеристика Регенсбурга как «столицы» Баварского герцогства («Ratisbona <…> Bawarii caput regni») у Титмара Мерзебургского (Thietm. II, 6. S. 46). Показательно, что статьи «Haupststadt» нет в монументальном многотомном «Лексиконе средневековья» (LMA).

По крайней мере статья «столица» отсутствует в словарях (см., например: Срезневский 3).

Срезневский 3. Стб. 517, 519.

Остр. ев. Л. 294в; Столярова 2000. № 5. С. 14.

О проблеме сеньората в Древней Руси см. статьи I–III.

ПСРЛ 1. Стб. 230; 2. Стб. 221.

Наша датировка памятника временем сразу после поставления на митрополию Климента Смолятича в 1147 г. подробно обоснована в особой работе, находящейся в печати: Назаренко А. В. К истории почитания ев. Климента Римского в Древней Руси (Источниковедческий и исторический комментарий к «Слову на обновление Десятинной церкви»); о прочих датировках, существующих в историографии, см.: Завадская 2003. С. 222–223. Связывать памятник с повторным освящением («обновлением») Десятинной церкви митрополитом Феопемптом в 1039 г. (ПСРЛ 1. Стб. 153; 2. Стб. 141), как то иногда делают в последнее время (Чичуров 1990b. С. 16–17; Ужанков 1994. С. 90–93; он же 1999. С. 25–30), не представляется возможным. Дело не только в том, что киевский князь Владимир Святославич, строитель Десятинной церкви, настойчиво именуется в «Слове» по отношению к князю-«обновителю» «прародителем» и «праотцем» (Карпов 1992. С. 110); на это обстоятельство уже не раз указывалось (см., например: Бегунов 1974. С. 39^40; он же 2006. С. 13. Примеч. 44), и попытки его релятивировать (Гладкова 1996. С. 16–17) неудачны. Весьма существенным датирующим признаком служит именно ярко выраженная терминология сеньората-старейшинства, которую никак нельзя отнести ко времени Ярослава Мудрого.

Карпов 1992. С. 110.

Усп. сб. 1971. С. 120, прав. стб. (Л. 58а), 124, прав. стб. (Л. 606).

ПСРЛ 1. Стб. 23; 2. Стб. 17.

Карпов 1992. С. 109.

Срезневский 1893. С. 78–79; по другому списку: Серегина 1994. С. 306.

Лосева 2001. С. 95–98.

В службе Юрьева дня осеннего по древненовгородской ноябрьской минее конца XI в. (Ягич 1886. С. 461–472) приведенных слов нет, так что отсылка в этой связи к изданию И. В. Ягича (например, в содержательной книге: Карпов 2001. С. 513. Примеч. 55) ошибочна. Согласно любезной консультации А. А. Турилова, они отыскиваются в икосе канона святому Георгию по более позднему (XVI в.) списку – Син. 677 (Горский, Невоструев 3. С. 177), так что древность чтения, которую предполагали А. В. Горский и К. И. Невоструев, вообще говоря, требовала бы дополнительных источниковедческих изысканий.

ПДРКП 1. Стб. 19. § 32; Бенеилевич 2. С. 88. § 35. Что речь идет именно о митрополите, а не о киевском князе (как иногда полагают), видно из рядоположения «первого стольника» и «сбора страны вся тоя», то есть церковного собора Киевской митрополии.

Щапов 1978. С. 141. Другое дело, что на Руси второй половины XIII в., в условиях резкого понижения церковного образования после монгольского разорения, это слово не было понято; так, в окружении рязанского епископа Иосифа его приняли за название той книги («Кормчей» сербской редакции), которую прислал митрополиту русский по происхождению болгарский правитель («пишу <…> протофроню») (там же. С. 142–144).

«Константин, Божией милостию митрополит всея Руси» («Κωνσταντίνος έλέω θεού μητροπολίτης πάσης 'Ρωσίας» – Константин II) или «пастырь всея Руси» («ποιμενάρχης 'Ρωσίας πάσης») на печати Никифора II (Янин 1. С. 48–49. № 51–52). Актуализация этой формулы связана, вероятно, с противоборством планам владимиросуздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского учредить во Владимире отдельную митрополию.

Горский 2007. С. 55–61.

Янин, Гайдуков 3. № 22а.

См. статью XI.

Kadi. Ill, 26; Chr. Pol. m. 30; Вел. xp. C. 106; см. об этом в статье I.

Назаренко 2001b. С. 11–24.

Schneider 1995. S. 109–110; традиционная метафора о «Риме – главе мира» переносилась при этом на личность Карла, а каноническое определение Константинополя как «нового Рима» – на Ахен (Веитапп 1966. S. 19), дворцовая капелла которого характеризовалась как второй Латеран (Falkenstein 1966).

Schramm 1929; критику построений П. Э. Шрамма об имперской идее на Западе применительно к Оттону III см.: Görich 1993; Althoff 2000. S. 183–192.

«Imperium urbis Rome» (Ott. Fris., Rahew. Gesta Frid. IV, 86. R 345); cm.: Appelt 1967; Zeillinger 1990.

Petersohn 1994.

Заимствуя в заключительной похвале сравнение Владимира Святого с Константином Великим, автор «Жития» распространил его за счет уподобления столицы Владимира столице Константина как «второму Иерусалиму»: «Оле чюдо! Яко вторый Иерусалим на земли явися Киев» (Голубинский 1/1. С. 235, лев. стб.); см.: Philipp 1956. S. 377–379. Определение «вторый Иерусалим» позаимствовано из круга стандартных торжественных эпитетов Константинополя (Подскалъски 1996. С. 204. Примеч. 541). Известна была эта метафора и главному идеологу Ярослава Мудрого Илариону; более того, подобно автору «Жития святого Владимира», будущий митрополит в своем «Слове о законе и благодати» потому считает Владимира «подобником великааго Константина, равноумным равнохристолюбцем», что он с княгиней Ольгой «принесъша крьст от новааго Иерусалима Констянтина града», как тот «с материю своею Еленою крьст от Иерусалима принесоша» (Молдован 1984. С. 96–97). Таким образом, Киев недвусмысленно включается Иларионом в идеальную столичную парадигму «нового Иерусалима».

В этом смысле показательна невыразительность главы под обязывающим заглавием «Константинополь на Днепре?» в одном из последних итоговых трудов о Древней Руси, в остальном написанном не без блеска (Франклин, Шепард 2000. С. 304–315); некоторое обобщение сказанного в науке можно найти в названной в предыдущем примечании работе В. Филиппа. В самое последнее время в этой области заметно определенное движение, вызванное, похоже, появлением содержательной статьи К. К. Акентьева (см. примеч. 35): см., например: Данилевский 1998. С. 355–368; он же 2007. С. 134–152; Карпов 2001. С. 309–313; Рынка 2007. С. 153–166.

Белецкий 1960. С. 162.

Аверинцев 1972. С. 25–49.

Акентьев 1995. С. 76–79; ср. также некоторые предварительные наблюдения на эту тему в работе: Лисовой 1995. С. 58–64, автор которой проницательно призывал: «Более глубокий анализ корпуса литературных, литургических, иконографических данных о “трех Софиях” (Цареградской – Киевской – Новгородской) должен стать темой особого исследования».

«Cuius metropolis civitas est Chive, aemula sceptri Constantinopolitani, clarissimum decus Greciae» (Adam II, 22. S. 80); «Греция» в специфической терминологии Адама обнимала и Русь.

Хотя на чисто фразеологическом уровне слова Адама подозрительно похожи на заимствование из Саллюстия, говорившего о Карфагене как «сопернике Римской империи» («Carthago, aemula imperi Romani»: Sail. Cat. 10, 1); см.: Adam. S. 80. Anm. 4.

О настороженности, которую испытывали на Руси в отношении византийской имперской политической доктрины, см. в статье XV.

См. об этом подробнее в статье III.

* Исправленный и дополненный вариант работы: Назаренко 2002b. С. 59–66.

ПСРЛ 1. Стб. 161–162; 2. Стб. 149–151.

ПСРЛ 1. Стб. 172–173; 2. Стб. 182–183.

Татищев 2. С. 90.

Соловьев 1. С. 346; Ключевский 1. С. 183; Рыбаков 1982. С. 446; Рапов 1977. С. 46; Кучкин 1984. С. 65.

Грушевський 2. С. 40; Греков 1953. С. 495; Толочко 1987. С. 91; Толочко О. 77., Толочко П. П. 1998. С. 186; Котляр 1998. С. 178–17; Франклин, Шепард 2000. С. 374; так думал, кажется, и А. Е. Пресняков, судя по тому, что, по его словам, после вторичного возвращения Изяслава на киевский стол в 1077 г. «на восток от Днепра сила Святославля объединяется с прежними владениями Всеволода: Переяславль, Чернигов, Смоленск и Поволжье – в его руках» (Пресняков 1993. С. 44).

Зайцев 1975. С. 76 и примеч. 96.

См., например: Рапов 1977. С. 46. Примеч. 48.

Толочко 2005.

В октябре 1069 г. Глеб руководит обороной Новгорода от Всеслава Полоцкого (НПЛ. С. 17).

ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190; НПЛ. С. 18 (здесь смерть Глеба Святославича датирована годом позже – маем 1079 г.). В рассказе о кончине преподобного Феодосия Печерского в «Повести временных лет» читаем, что за несколько дней до преставления святого «приде к нему Святослав с сыном своим Глебом» (ПСРЛ 1. Стб. 187; 2. Стб. 177; в Несторовом «Житии преподобного Феодосия» об этом посещении упомянуто только косвенно и имя Глеба не названо: Усп. сб. 1971. С. 130, прав. стб.). Не думаем, что здесь можно усматривать свидетельство о том, что стол Глеба располагался где-то неподалеку от Киева: дело происходило на Пасху (Феодосий умер «во вторую субботу по Пасце»), когда взрослые княжичи имели обыкновение приезжать из своих волостей к отцу (ср. приводимые ниже данные о Владимире Мономахе).

НПЛ. С. 161, 470.

ПСРЛ Г Стб. 199, 247 («Поучение» Владимира Мономаха»); 2. Стб. 190; в «Повести временных лет» поход отнесен к 1076/7 мартовскому году, но мы принимаем уточнение, обоснованное в работе: Кучкин 1971. С. 21–34.

Татищев 2. С. 92–93.

Татищев 4. С. 156; здесь же, в «Росписи краткой великих государей руских» (С. 103–104), Борис назван среди потомства Святослава Ярославина наряду с Романом.

ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190.

Там же.

Там же.

ПСРЛ 1. Стб. 247.

Там же.

Там же.

Согласно «Поучению», на обеде Владимира с отцом в Чернигове присутствовал и Олег Святославич, который бежал в Тмутаракань «от Всеволода» 10 апреля 1078 г. (ПСРЛ 1. Стб. 199; 2. Стб. 190). Так как Пасха в 1078 г. приходилась на 8 апреля, то выходит, что Олег бежал через несколько дней после праздничного пира со Всеволодом, во время которого, надо полагать, окончательно выяснилась безнадежность

его положения.

КПП 1999. С. 13.

ПСРЛ 1. Стб. 183; 2. Стб. 173.

КПП 1999. С. 16. На это известие в занимающем нас контексте обращено внимание в работе: Бакулина 1986. С. 177. Примеч. 16.

См. прежде всего: Поппэ 1968. С. 85–108; он же 1969. С. 95–104.

Назаренко 2007с. С. 85–103; см. также статью X.

Поппэ 1968. С. 97–103; Poppe 1971. Р. 180–184; idem 1988а. S. 261–263; Щапов 1989. С. 56–62; Назаренко 2007с. С. 89–100.

Он упомянут в «Сказании чудес святою страстотерпцю Романа и Давида»: «<…> митрополит Георгии Кыевьскии, другыи – Неофит Чьрниговскии» (Жит. БГ. С. 55–56; Revelli 1993. Р. 505; Усп. сб. 1971. С. 62). В «Повести временных лет» соответствующее известие не вполне исправно.

Он умер 23 ноября 1111 г. (НПЛ. С. 20; ПСРЛ 2. Стб. 273; датировка 6620 г. в списках группы Лаврентьевского – ультрамартовская: ПСРЛ 1. Стб. 289; Бережков 1963. С. 44–45), после того как «лежа в болести лет 25» (ПСРЛ 2. Стб. 274). Ср. хронологические соображения из области внешней политики: Назаренко 2001а. С. 542–547. В отношении свидетельства «Ипатьевской летописи» о 25-летней «болести» епископа Иоанна высказывались сомнения ввиду участия последнего в обретении мощей преподобного Феодосия Печерского и перенесении их в Успенский собор Печерского монастыря в 1091 г. (ПСРЛ 1. Стб. 211; 2. Стб. 202); предлагалось даже вместо «лет 25» читать «лет 20» (Приселков 2003. С. 163. Примеч. 4; Поппэ 1968. С. 104). Такая конъектура имела бы некоторую вероятность, если бы речь шла о порядковом числительном: «лето 25-е». Кроме того, есть ли нужда понимать слова летописца так буквально: что епископ слег и не поднимался с одра болезни все 25 лет? В начальный период болезни могли быть периоды релаксации; не говорим уже о том, что больной епископ из отнюдь не далекого Чернигова мог быть просто доставлен к обретению мощей преподобного Феодосия именно в надежде на исцеление.

ПСРЛ 1. Стб. 207. Примеч. д; 2. Стб. 202; 38. С. 84–85.

ПСРЛ. 1. Стб. 208; 2. Стб. 200.

ПСРЛ 1. Стб. 181; 2. Стб. 171. Примеч. б, 18; см. также «Сказание чудес святых Бориса и Глеба» (примеч. 28).

Ранее мы следовали уже высказывавшемуся в науке мнению (Голубинский 1/2. С. 303, 748; ПСРЛ 1. С. 567 [втор. стб. указателя]), что речь идет о переяславском Иоанновском монастыре (Назаренко 2002b. С. 64), но сейчас полагаем, что Иоанновский монастырь скорее всего был основан позже, в переяславское княжение Ярополка Владимировича (см. подробнее: Назаренко 2007с. С. 96. Примеч. 77; или примеч. 78 в статье X).

«<…> Никола, Ефрем Переяславлю, Исаия Ростову» и т. д. (КПП 1911. С. 76; 1999. С. 21).

Несмотря на то, что Петр назван епископом, его имя в списке архиереев, участвовавших в торжествах 1072 г., стоит сразу после имени митрополита Неофита Черниговского и перед именем Никиты Белгородского, хотя белгородский епископ являлся викарием киевского митрополита (Щапов 1989. С. 35–36). Очевидно, этот не замеченный, насколько нам известно, в науке нюанс следует понимать так, что Петр в качестве титулярного митрополита уже прошел княжескую инвеституру, но его кандидатура еще находилась на утверждении в патриархии (см. подробнее: Назаренко 2007с. С. 90–91, 94–98 или статью X).

Ввиду столь сжатой хронологии вынуждены признать, что переяславский митрополит грек Леонт, автор полемического трактата об опресноках (Poppe 1965b. Р. 504–527), являлся не преемником (Щапов 1989. С. 58, 209), а предшественником Петра и, вероятно, первым митрополитом на перяславской кафедре (так считает и А. Поппэ). Вынуждены поэтому внести коррективы в высказывавшуюся нами ранее точку зрения (Назаренко 1995. С. 663). См. подробнее: Назаренко 2007с. С. 95–96 или статью X.

В. А. Кучкин, развивая точку зрения Е. А. Преснякова, считает, что при Святославе на Волыни сидел Олег, а Владимир Мономах – в Турове (Пресняков 1993. С. 44; Кучкин 1971. С. 30). Нам кажется более вероятным, что Владимир оказался в Турове только в начале 1076 г., перейдя туда с Волыни, а вернее, объединив в своих руках Туров и Волынь в результате обмена столами с Олегом (см. об этом подробнее в конце настоящей статьи), который и владел Турово-Берестейской волостью (участвовать в походе на Чехию в 1075 г., повторяем, естественно князю, сидевшему ближе к западным пределам Руси). Решение зависит от того, где в «Поучении» Владимира Мономаха пролегает хронологическая лакуна: между событиями 1069 и 1075 (между «оттуда пакы на лето Володимерю опять» и «та посла мя Святослав в ляхы») или 1068 и 1074/5 гг. (между «идох Володимерю тое же зимы» и «той посласта Берестию брата»). В. А. Кучкин предпочитает первое, на наш же взгляд, предпочтительнее второе. Аргументацию отложим до другого случая, а здесь отметим только, что для темы данной статьи эта дилемма не имеет значения.

Судя по тому, что Владимир Мономах переходит из Турова в Смоленск сразу же после смерти Святослава, в течение первого, краткого, единовластия Всеволода: «Святослав умре, и яз пакы Смолиньску» (ПСРЛ 1. Стб. 247).

Пресняков 1993. С. 43 и примеч. 78.

«То и-Смолиньска идох Володимерю тое жи зимы», то есть зимы 1068–1069 гг. (ПСРЛ 1. Стб. 247). Поэтому неправ, как нам представляется, М. С. Грушевский, считая, что Владимир сел на Волыни только в 1073 г. (Грушевсъкий 2. С. 62. Прим. 2).

Назаренко 2001а. С. 522–524.

ПСРЛ 1. Стб. 175–178; 2. Стб. 165–168.

Соловьев 1. С. 670–671. Примеч. 29. В. А. Кучкин подкрепил эту мысль, заметив, что, по дендрохронологическим данным, угнетение древесных годовых колец на Белозерье падает на 1073 г. (Колчин, Черных 1977. Рис. 15, 16), то есть неурожай («скудость»), вызвавший выступление волхвов, с которым столкнулся Янь Вышатич, приходился как раз на время киевского княжения Святослава (Кучкин 1984. С. 64).

Кучкин 1984. С. 64–65.

Такие междукняжеские обмены, при которых происходило дробление существовавших владений, бывали. Так, в 1134 г. Юрий Долгорукий выменял у своего старшего брата киевского князя Ярополка Владимировича Переяславль на «Суждаль и Ростов и прочую волость свою, но не всю» (ПСРЛ 1. Стб. 302; 2. Стб. 295).

«<…> оттуда (от Сутейски. – А. Н.) пакы на лето Володимерю опять, та посла мя Святослав в ляхы, ходив за Глотовы (в Чехию. – А. Н.) <…> та оттуда Турову, а на весну та Переяславлю, таже Турову, и Святослав умре» (ПСРЛ 1. Стб. 247).

См. примеч. 18.

Так мы и полагали в другой работе: Назаренко 2008а. С. 148 и примеч. 56.

О возможных причинах такого обмена см. в статье IX.

Зайцев 1975. Карта-вклейка между с. 80 и 81.

* Исправленный и сильно расширенный вариант одноименной работы: Назаренко 2000с. С. 169–188.

Так во всех списках «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 297), а также в Погодинском списке «Ипатьевской» (ПСРЛ 2. Стб. 291–292. Примеч. 28; Хлебн./Погод. С. 506, лев. стб.). В Ипатьевском списке читается «Городка», но «к», по замечанию издателей, исправлено из «н» (ПСРЛ 2. Стб. 291–292. Примеч. н). Поскольку Погодинский список является копией Хлебниковского, в котором в данном месте утрачено несколько листов, то чтение «из Городка» следует признать результатом ошибочной правки писца или редактора Ипатьевского списка.

ПСРЛ 2. Стб. 294. Датировка 6640 годом в «Ипатьевской летописи» – ультра-мартовская и относится к 1131/2 мартовскому году (Бережков 1963. С. 135).

ПСРЛ 2. Стб. 309; «месяца февраля 1 дня» добавлено в «Никоновской летописи» (ПСРЛ 9. С. 166). Если это уточнение верно, то смерть Всеволодка имела место 1 февраля 1142 г.

ПСРЛ 2. Стб. 294. Соображения, позволяющие отнести женитьбу Всеволодка к началу 1117 г., приведены ниже.

ПСРЛ 2. Стб. 315.

Там же. Стб. 410, 413, 424, 426, 427, 433.

Там же. Стб. 528 (под 6676 г.); здесь летоисчисление «Ипатьевской летописи» опережает реальную хронологию на два года (Бережков 1963. С. 177–178). В именном указателе к «Ипатьевской летописи», изобилующем, увы, и в остальном многочисленными пробелами и ошибками, Глеб Всеволодкович неверно назван князем переяславским: Муравьева, Кузьмина 1975. С. 22; они же 1998. С. XII, прав. стб.

ПСРЛ 2. Стб. 533; о датировке см.: Бережков 1963. С. 179.

В указателе это упоминание по недосмотру отнесено только к Мстиславу (.Муравьева, Кузьмина 1975. С. 46, прав, стб.; они же 1998. С. XXII, прав. стб.).

ПСРЛ 2. Стб. 533, 538; Бережков 1963. С. 180.

ПСРЛ. 2. Стб. 547; Бережков 1963. С. 182. Что речь идет о сыновьях именно Всеволод(к)а Городенского, видно из перечисления в следующей годовой статье союзников Мстислава после занятия им Киева.

ПСРЛ 2. Стб. 548.

Там же. Стб. 631; Бережков 1963. С. 202.

ПСРЛ 2. Стб. 574.

Погодин 6. С. 96, 181–182 и роспись князей по княжествам и уделам (с. XLI).

Baumgarten 1927. Р. 30. Table VII. N 1–4.

Рапов 1977. С. 202, 205; автор, по непонятной причине, предпочитает работать с данными «Никоновской» и «Густынской» летописей, а также В. Н. Татищева, игнорируя «Ипатьевскую летопись». Очевидно, поэтому не учитываются и поправки, сделанные к хронологии «Ипатьевской летописи» И. Г. Бережковым.

Кроме трудов В. И. Татищева, Η. М. Карамзина и С. М. Соловьева (см. примеч. 32, 43, 44), см. также: Строев 1844. С. 23. Роспись III; Погодин 6. С. 96; Baumgarten 1927. Р. 30. Table VII. N 1; ПСРЛ 1. С. 544, прав. стб. (указат.); Муравьева, Кузьмина 1975. С. 18, прав, стб.; они же 1998. С. XI, лев. стб.; Рапов 1977. С. 202; HBGR 1. S. 427 (генеалогическая таблица, составленная М. Хелльманном); Войтович 1990. С. 31. № 18 (почему работа названа «библиографическим справочником», остается загадкой); и ми. др. В комментариях Д. С. Лихачева к «Повести временных лет» упоминание о Всеволодке в статье 1116 г. оставлено без каких бы то ни было пояснений, а имя Всеволодка отсутствует в указателе (ПВЛ. С. 548, 552, лев. стб.), из чего можно сделать вывод, что комментатор, видимо, отождествлял его с Всеволодом Давыдовичем Черниговским.

Лишь М. И. Погодин, да и то только однажды (Погодин 6. С. XLI), снабжает отчество «Давыдович» знаком вопроса (когда А. М. Андрияшев, ссылаясь на Μ. П. Погодина, называет Всеволодка Владимировичем, это, конечно, всего лишь недоразумение: Андрияшев 1887. С. 79). Более века спустя кропотливый А. В. Соловьев, комментируя разбираемые нами ниже сведения В. Н. Татищева о Всеволодке, который в них именуется Давыдовичем, замечает уклончиво: «Здесь отчество, вероятно (выделено нами. – А. Н.), верно» (Соловьев 1992. С. 71); при этом в родословной таблице в той же статье (с. 84) общепринятая генеалогия воспроизведена уже безо всяких оговорок. М. С. Грушевский, хотя и прозревал авторство В. Н. Татищева, все же признавал его мнение «довольно вероятным» (Плахонин 2004. С. 299).

См. примеч. 4.

ПСРЛ 2. Стб. 317.

ПДРКП 1. № XIV. Стб. 143; Бенешевич 2. С. 196–201.

ПДРКП 1. № XVI. Стб. 148–149.

«<…> non canonice пес usualiter, sed singulariter» (Gall. II, 23. P. 90); Назаренко 2001a. C. 560–561.

Тургенев 1841. № 76. C. 67; Назаренко 2001a. C. 583.

НПЛ. C. 24, 209; шла ли в данном случае речь о недопустимо близкородственном браке или каноническое препятствие состояло в чем-то другом, неясно.

Имеем в виду состоявшийся в 1250 г. брачный союз совершенно скандальной 4-й (2: 2!) степени родства: владимиро-суздальский великий князь Андрей Ярославич женился на дочери галицкого князя Даниила Романовича (ПСРЛ 1. Стб. 472), в то время как оба происходили, возможно, от родных сестер – дочерей галицкого князя Мстислава Мстиславича. Попытка пересмотреть такое происхождение Андрея Ярославича, коль скоро его следствием является столь неканонический брак (Баумгартен 1908b. С. 21–23), была оспорена В. А. Кучкиным, который предпочел вернуться к мнению о Мстиславне как матери Ярославичей, предложив рассматривать присутствие митрополита Кирилла и ростовского епископа при венчании Андрея и Даниловны как свидетельство об особой церковной санкции на брак (Кучкин 1986. С. 71–80). Польский исследователь генеалогии смоленских Ростиславичей Д. Домбровский, хотя и не готов поддержать конкретную идентификацию матери Ярославичей, предложенную Н. А. Баумгартеном, тем не менее, полемизируя с В. А. Кучкиным, склоняется к выводу, что сыновья Ярослава Переяславского происходили не от дочери Мстислава Удатного (Домбровский 2006. С. 21–30); в таком случае женитьба Андрея Ярославича оказывается канонически вполне легитимной.

В 1112 г. волынский князь Ярослав Святополчич женился на дочери Владимира Всеволодовича Мономаха (ПСРЛ 2. Стб. 273), хотя оба брачующихся были правнуками Ярослава Мудрого; в 1183 г. (Бережков 1963. С. 201) Глеб, сын киевского князя Святослава Всеволодовича и правнук Мстислава Великого (через дочь последнего Марию, жену черниговского и киевского князя Всеволода Ольговича), взял в жены дочь соправителя отца – Рюрика Ростиславича и, тем самым, также правнучку Мстислава (ПСРЛ 2. Стб. 625); в 1180-1190-х гг. был заключен брак между волынским князем Романом Мстиславичем и Передславой, дочерью того же Рюрика Ростиславича (ПСРЛ 1. Стб. 412), причем снова речь шла о правнуках киевского князя Мстислава Владимировича. Ярослав Святополчич отослал от себя жену после разрыва с Мономахом в 1117/8 г. (ПСРЛ 7. С. 24; 15. Стб. 192; см. об этом ниже, а также в статье IV), а Роман – в 1195/7 г. (Бережков 1963. С. 85), порвав с Рюриком, причем Рюриковна была даже затем насильственно пострижена Романом (ПСРЛ 1. Стб. 420). О недостоверности других примеров браков 6-й степени родства, иногда постулируемых в историографии, будет сказано ниже, при разборе аргументов А. Г. Плахонина против нашей гипотезы.

Например, помолвка между Марией, дочерью императора Мануила I Комнина, и деспотом Белой-Алексеем, будущим венгерским королем Белой III (Назаренко 2007d. С. 74–88).

См. послание митрополита к Владимиру: Понырко 1992. С. 66–71.

ПСРЛ 40. С. 75.

Татищев 4. С. 501, лев. стб.

Там же. С. 105, 515, прав. стб.

Там же. С. 181.

Татищев 2. С. 131; 4. С. 181.

Татищев 2. С. 154, 267. Примеч. 398.

ПСРЛ 1. Стб. 271; 2. Стб. 247.

ПСРЛ 2. Стб. 284.

На произвольность исправлений, предпринимавшихся В. Н. Татищевым во второй редакции «Истории», указывал еще А. А. Шахматов (1920. С. 80–95). Сводку возникших в результате ошибок применительно ко Всеволодку Городенскому и его сыновьям см.: Соловьев 1992. С. 70–74.

Татищев 2. С. 160.

Татищев 4. С. 200.

Татищев 2. С. 140.

Карамзин 1/2. Примеч. 250. Стб. 102. «Российская Библиотека», на которую, помимо труда В. Н. Татищева, ссылается в данном случае историк, есть не что иное, как первое издание «Радзивиловской летописи» 1767 г. (.Карамзин 2–3. С. 687. № 102 [комментарий М. И. Афанасьева, В. Ю. Афиани, В. П. Козлова, Г. А. Космолинской]), в которой отчество Всеволодка действительно обозначено, но оно стоит в ряду многочисленных изменений, внесенных в текст летописи издателями, и стало следствием правки по одному из списков «Истории» В. Н. Татищева (Плахонин 2004. С. 318–320).

Соловьев 1. С. 422, 454, 578, 683. Примеч. 182. С. 719. Табл. № 7.

См. примеч. 43.

ПСРЛ 1. Стб. 207; 2. Стб. 199.

ПСРЛ 1. Стб. 263; 2. Стб. 237. Об исконной связи Берестейской волости с Туровом, а не с Волынью см.: Насонов 1951. С. 115–117 и карта-вклейка между с. 80 и 81. Сомнения, иногда высказывающиеся на этот счет (Котляр 1985. С. 50), должны были бы покоиться на опровержении аргументов А. Н. Насонова, чего, однако, нет.

Водворение Святополка в Турове именно в 1088 г. делает датировку гибели Ярополка в «Ипатьевской летописи», 1087 г. (ПСРЛ 2. Стб. 197), до некоторой степени более вероятной, чем 1086 г. «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 206), несмотря на предпочтение, которое А. А. Шахматов отдавал последней дате (Шахматов 1916. С. 261); ср. также соображения, выдвинутые в работе: Стефанович 2007. С. 143–144. Примеч. 48. Давыд Игоревич как претендент на Волынь обнаружился уже в 1085 г. (ПСРЛ 1. Стб. 205; 2. Стб. 197).

ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 249–250.

Их сжатый обзор см.: Орловский 1897. С. 197–200 (сам автор высказывается в пользу Гродна на Немане); Воронин 1954. С. 11–12.

Соловьев 1935. С. 69–96; Воронин 1954. Тем не менее в указателе к «Ипатьевской летописи» Городен Всеволодка отделен от неманского Городна и помещен «в Волынском княжестве» (Муравьева, Кузьмина 1998. С. XXXVII, лев. стб.).

См., например: Грушевсъкий 2. С. 100, 301–302, 396.

Jodkowski 1948. S. 158–171.

Янин 1. № 85, 1, 4–5.

Андриягиев 1887. С. 116.

Воронин 1954. С. 198–199.

Пределы Дорогобужской волости, выделенной Давыду Святополком Изяславичем, неизвестны; неясно также, остались ли за Давыдом при переходе в Дорогобуж Бужский Острог (Бужеск, Острог?), Дубен и Черторыйск, составившие его удел по решению Уветичского съезда в 1100 г. (ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 249). Но судя по более поздним данным, низовья Горыни (Степанская и Дубровицкая волости) входили в состав Туровских, а не Дорогобужских земель. Сидевший в Дубровице в 1180-х гг. Глеб Юрьевич (ПСРЛ 2. Стб. 631) был, очевидно, сыном туровского князя Юрия Ярославича. По южным пределам Дубровицкой волости проходила и граница между Туровом и Волынью (Луцком), которую подчеркивал еще Длугош как границу между Польским королевством и Великим княжеством Литовским (Dlug. 1. Р. 86; Щавелева 2004. С. 71, 217, 368–369. Коммент. 28 [А. В. Назаренко]).

Насонов 1951. С. 54. Примеч. 1 (автор был уже знаком с предварительными публикациями Η. Н. Воронина о Гродне); Воронин 1954. С. 13 и passim', ДРГЗС. С. 77–78 (автор раздела – А. В. Куза); Куза 1989. С. 93–94 (исследователь повторяет также предположение, будто Городен основан Давыдом Игоревичем, что невозможно, поскольку Давыд, как говорилось, никогда не владел Понеманьем); Зверуго 1989. С. 62; и др.

Обращаем внимание на то, что в дальнейшем мы несколько дополняем и уточняем содержание статьи: Назаренко 2000с. С. 177–178.

ПСРЛ 1. Стб. 274–275; 2. Стб. 250.

ПСРЛ 1. Стб. 271; 2. Стб. 246.

См. примеч. 21.

ПСРЛ 1. Стб. 297; 2. Стб. 292.

Так без каких бы то ни было объяснений показано в работе: Войтович 1990. Табл. 4. № 19.

Подозреваем, что Ярослав Ярополчич в 1101 г. «заратися <…> Берестьи» (см. примеч. 60) именно потому, что Святополк Изяславич, переведя сына Ярослава из Турова во Владимир, племяннику освободившийся Туров не отдал, оставив (или дав) ему пограничное Берестье. Основывающееся на сведениях В. Н. Татищева предположение, будто конфликт был вызван переводом Ярослава Ярополчича в Берестье из Луцка (Рапов 1977. С. 86–87), явно неудачно; в таком случае пришлось бы думать, что Давыд Игоревич получил в 1086/7 г. Волынь без Луцкой волости, а это не так: в 1098 г. Луцк был под Давыдом (ПСРЛ 1. Стб. 268; 2. Стб. 242).

Карамзин 1/2. Стб. 103. Примеч. 250. Стб. 102; Баумгартен 1911. С. 43; Baumgarten 1927. Table II. N 20; эта филиация распространена в литературе: ПСРЛ 1. С. 545, лев. стб.; Рапов 1977. С. 90; Муравьева, Кузьмина 1998. С. XII, лев. стб.; и др.

Свою мысль, что Вячеслав был сыном именно Святополчича, Η. М. Карамзин и Н. А. Баумгартен (на Карамзина не ссылаясь, но повторяя ход его рассуждения) основывали на том, что в походе 1127 г. участвовали только родичи Мстислава Владимировича. Пусть так, но допущение, что Вячеслав Ярославич был внуком Мстислава по матери при ближайшем рассмотрении сталкивается с затруднениями. Ярослав Святополчич женился на дочери Мстислава Владимировича в июне-июле 1112 г. (ПСРЛ 2. Стб. 273); значит, к 1127 г. Вячеславу было бы не более 14 лет. Конечно, в таком возрасте князь уже мог бы иметь стол и участвовать в походе, но некоторые детали летописного рассказа сложно согласовать с возможным отрочеством Вячеслава Ярославича. Его войска осаждают Изяславль вместе с волынцами Андрея Владимировича, но переговоры о сдаче осажденные ведут именно и только с Вячеславом. Так как генеалогически Мономашич Андрей был старше Вячеслава, приходясь последнему троюродным дядей, то это объяснимо лишь в предположении, что Вячеслав был по возрасту заметно старше Андрея, родившегося в 1102 г. от второго брака Владимира Мономаха (ПСРЛ 2. Стб. 252), то есть происходил от первого брака Ярослава Святополчича. Действительно, даже Юрий Ярославич Туровский, младший брат Вячеслава (если судить по тому, что на страницах летописи он появляется только в 1144 г., много позже последнего: ПСРЛ 2. Стб. 317), вряд ли мог быть сыном Мстиславны, так как иначе его брак с дочерью Всеволодка Городенского и Агафии Владимировны был бы слишком близкородственным в степени 2:3:

Н. А. Баумгартен, указывая на «враждебные, граничащие с ненавистью отношения» Юрия Туровского «ко всему потомству Мстислава» и продолжая логику своих размышлений, выводит на этом основании, что Юрий был старше Вячеслава, а значит, от другого брака их отца (Баумгартен 1911. С. 43–44). Соглашаясь, что Юрий вряд ли мог быть сыном Мстиславны, мы все же, учитывая сказанное о возрасте Вячеслава Ярославича, не можем согласиться с мнением о старшинстве Юрия. Это значит, что при естественной для сыновей Ярослава Святополчича враждебности к Мономахову племени следовало бы искать особой причины лояльности Вячеслава к Мстиславу. Если принять во внимание, что Юрий не наследовал Клеческой волости брата, логично и в самом деле допустить какую-то родственную связь, в силу которой Вячеслав и получил от киевского князя свой стол. Но, при всем том, нет необходимости усматривать такую связь непременно в происхождении клеческого князя по матери; скорее всего следует предпочесть предположение, что он был женат на дочери или другой близкой родственнице Мстислава Великого.

ПСРЛ 1. Стб. 274–276; 2. Стб. 250–252.

ПСРЛ 2. Стб. 491–492.

Там же. Стб. 273; в «Лаврентьевской летописи» этот поход Ярослава на ятвягов (Бережков 1963. С. 44–45) назван вторым (ПСРЛ 1. Стб. 289; Воронин 1954. С. 199).

Воронин 1954. С. 45, 197 (Городен второй половины XI в. – киевская крепость); ДРГЗС. С. 78; Куза 1989. С. 93–94; Poppe 1986а. Sp. 1406.

ПСРЛ 2. Стб. 492; Бережков 1963. С. 168.

Ср. статью III.

Л. В. Войтович предполагает, что Городенское княжество возникло около 1113 г. в результате походов Ярослава Святополчича на ятвягов в 1112–1113 гг.; для этого Всеволодка Городенского приходится делать «вассалом» Святополчича и участником ятвяжской кампании (Войтович 1990. С. 31. № 18). Не видно данных в пользу такого мнения, а существование Городна как древнерусской крепости уже в XI в. вроде бы его и вовсе исключает.

Вопреки мнению, высказанному в первом варианте данной работы, теперь мы видим, что летописного свидетельства о военных действиях Глеба Всеславича Минского накануне 1116 г. (Глеб «бо бяше воевал дреговичи и Случеск пожег и не каяшеться о сем, ни покаряшеться, но боле противу Володимеру глаголяше, укаряя и»: ПСРЛ 2. Стб. 282; Бережков 1963. С. 46), вообще говоря, недостаточно для вывода о переходе каких-то туровских владений Ярослава Святополчича под непосредственный контроль Киева в лице Владимира Мономаха (принимаем, таким образом, критическое замечание: Плахонин 2004. С. 327–328). Дело в том, что, по вероятной гипотезе А. К. Зайцева, Случеская и Клеческая волости («вен дреговичи») в XII в. не были частью турово-берестейского комплекса территорий, а составляли отдельное владельчески-административное образование (Зайцев 1975. С. 105–108). Не столь ясно, что «вси дреговичи» в начале XI в. целиком находились в держании одного из черниговских Святославичей – Олега (там же. С. 108–110). Княжение Вячеслава Ярославича в Клеческе, похоже, указывает на то, что в первые десятилетия XII в. по крайней мере Клеческая волость должна была входить во владения Ярослава Святополчича. Коль скоро процитированное летописное сообщение говорит о «дреговичах», а не о «всех дреговичах», и называет Случеск, молча о Клеческе, то возникает мысль, что Глеб обошел именно владения Святополчича. Это могло бы в некоторой мере служить подтверждением нашему предположению о союзничестве минского и волынского князей (Назаренко 2000с. С. 180), но одновременно свидетельствовало бы, что по меньшей мере клеческая часть дреговичских земель Ярослава Святополчича в 1116 г. продолжала оставаться за ним.

ПСРЛ 2. Стб. 284–285.

О событиях 1117 г. в контексте династических планов Мономаха см.: Назаренко 2006а. С. 284–290, а также статью IV.

ПСРЛ 1. Стб. 292; 2. Стб. 285; Бережков 1963. С. 46–47.

ПСРЛ 1. Стб. 292; 2. Стб. 285.

См. примеч. 2.

Почему судьбой внучек Мономаха занят киевский князь, а не их родные братья, князья городенские? По-видимому, последние были к 1144 г. еще слишком молоды и не обладали достаточным политическим весом, чтобы предпринимать самостоятельные шаги такого рода, то есть старшие из них являлись примерными сверстниками своих сестер, которые, судя по времени замужества, должны были родиться около ИЗО г. Но тогда выходит, что между женитьбой Всеволодка на Агафии и рождением детей от этого брака прошло приблизительно 12–15 лет; иными словами, возникает сильное подозрение, что Мономаховна была выдана замуж чуть ли не в младенчестве (что, конечно, только подчеркивает политический характер этого союза), и, если так, ее следовало бы признать дочерью от третьего брака Владимира Мономаха, заключенного после 1107 г., а не от второго, как считал Н. А. Баумгартен (Baumgarten 1927. Р. 22. Table V. N 15). О количестве и хронологии браков Мономаха см.: Назаренко 1993а. С. 69; он же. 2001а. С. 600–601.

ПСРЛ 2. Стб. 312.

Там же. Стб. 342.

См. примеч. 81.

В начале 1170-х гг. в Берестье сидел сын Мстислава Изяславича (ПСРЛ 2. Стб. 562).

Зайцев 1975. С. 108; Кучкин 1996. С. 43–45.

ДРГЗС. Табл. 4 на с. 36–37, а также с. 56 (авторы – Б. А. Колчин, А. В. Куза); Куза 1989. С. 93–94 и карты на рис. 2–6.

Narbutt 1838. S. 292. Przyp. 1 (Городен еще в середине XI в. принадлежал якобы Игорю Ярославину); Воронин 1954. С. 198 и passim; Нерознак 1983. С. 62; Зверуго 1989. С. 186; и мн. др.

Бережков 1963. С. 173–176.

ПСРЛ 2. Стб. 519.

Бережков 1963. С. 170–171.

ПСРЛ 2. Стб. 496.

Сл. п. Иг. С. 264.

Алексеев 1966. С. 184 (возможно, где-то неподалеку от Слуцка; в более поздней работе автор, упоминая летописные данные о Городецкой волости в Полоцкой земле, о ее локализации ничего не говорит: Алексеев 1975. С. 236); Творогов 1995. С. 49–50; Горский 2002. С. 154. Примеч. к с. 415.

См., например: Данилевич 1896. С. 90, 128 и карта; Насонов 1951. С. 138 и карта на с. 139; на сводной карте археологически засвидетельствованных древнерусских укрепленных поселений Х-XIII вв. этот пункт обозначен под № 313 (Городок): ДРГЗС. Табл. 1 на с. 30–31.

Любавский 1910. С. 17 (Городен – «полоцкая колония в Литовской земле»); Атл. СССР 1991. С. 4.

Седов 1982. С. 119–122 и карта 16.

Алексеев 1975. С. 226 и карты 1, 2 на с. 208, 211.

Рапов 1977. С. 205; Η. Н. Воронин колеблется, допуская как «триумвират» Всеволодковичей в Городне, так и наличие у младших «своих собственных городков» СВоронин 1954. С. 14).

ДРГЗС. С. 77 (автор – А. В. Куза); Раппопорт 1982. С. 103–104. № 179; он же 1993. С. 87.

Зверуго 1975. С. 118–122; Раппопорт 1982. С. 104. № 180; он же. 1993. С. 92; ДРГЗС. С. 164 (автор – П. А. Раппопорт).

В своде 1982 г. П. А. Раппопорт предпочитал датировать церковь в Новогородке максимально широко – XII столетием в целом (Раппопорт 1982. С. 101–102. № 174); позднее, указав на наличие аналогичных византийских архитектурных элементов в Борисоглебском соборе Новогородка и в церкви Благовещения Пресвятой Богоматери в Витебске, исследователь выдвинул датировку 1140-ми гг., когда вернувшиеся из византийской ссылки полоцкие князья могли привезти с собой тамошних мастеров (Раппопорт 1983. С. 118; он же 1993. С. 64).

ПСРЛ 2. Стб. 634; Бережков 1963. С. 201–202.

Воронин 1954. С. 32, 127, 138–140; развернутая аргументация Η. Н. Воронина делает его точку зрения более убедительной, чем датировка П. А. Раппопорта второй половиной (Раппопорт 1982. С. 102. № 175) или даже концом XII столетия (он же 1993. С. 87).

Куза 1989. С. 95.

Воронин 1954. С. 117–118, 145–146 и рис. 62, 1–3.

Авенариус 1890. С. 42; Болсуновский 1894. Табл. XX, е, / (под последним номером – два экземпляра); Лихачев 1928. С. 98–99, а также рис. 50 на с. 98 и табл. XXV, 2–3; XLVII, 4; Musianowicz 1957. Таблица-вклейка (1 экземпляр из собрания Государственного археологического музея в Варшаве).

Воронин 1954. С. 146. Примеч. 1. Менее вероятна, на наш взгляд, другая возможность, допускаемая историком, – о связи с именем волынского епископа Симеона (1123–1136). Политическая история Городенского княжества ведет к мысли, что оно относилось скорее к Туровской, чем к Волынской епархии.

Зверуго 1975. С. 134. Рис. 40, 2 (фотография печати); Янин 1. № 326 (только словесное описание).

Янин 1. С. 152.

Болсуновский 1894. Табл. XX, е.

Видеть в этом князе святого Глеба предлагал еще Η. П. Лихачев, который соответственно читал и колончатые надписи: О АГЮС – ПТЬЬЪ (Лихачев 1928. С. 102. Примеч. 1). На прорисовке К. В. Болсуновского (их неточность уже отмечалась: там же. С. 99–100. Примеч. 1) видим совсем другое: ПСКС – ОЛСКО.

Янин 1. № 333, 1–3; Янин, Гайдуков 3. № 333, 3.

Янин 1. № 332; единственный экземпляр найден в Новгороде.

Янин, Гайдуков 3. С. 61.

Jodkowski 1933.

Воронин 1954. С. 132. Табл. 74а, 1, 2, 4.

Там же. Табл. 74а, 6, 7, 9.

Там же. Табл. 74а, 5.

Там же. Табл. 74а, 8.

В сводах К. В. Болсуновского и К. Мусянович его нет; он значится в работе: Рыбаков 1940. Табл, на с. 245. № 55 (ни количество, ни местонахождение соответствующих пломб автором не указаны; по контексту изложения можно догадываться, что речь идет о собрании Государственного исторического музея).

Соловьев 1935. С. 69–96; Воронин 1954. С. 130.

Воронин 1954. С. 136, 138 (третья четверть XII в.); Раппопорт 1982. С. 102. № 176 (вторая половина XII в.).

См. примеч. 14.

ПСРЛ 2. Стб. 831, 847; Baumgarten 1927. Р. 30. Table VII. N 7.

Плахонин 2004. С. 299–315.

Там же. С. 320–330. Предыдущая статья того же исследователя на ту же тему (.Плахошн 2000. С. 219–235) осталась нам недоступна; впрочем, по уверению самого автора, она является лишь «первым вариантом» работы 2004 г. (Плахонин 2004. С. 300).

Куза 1996. С. 165. № 899; Плахонин 2004. С. 323–324.

Плахонин 2004. С. 321.

Там же. С. 324–325. Забавно, что один и тот же критик пеняет своему оппоненту то за «расплывчатость», то за «категоричность».

Когда Володарю Ростиславичу предлагали забрать брата Василька к себе в Перемышль (ПСРЛ 1. Стб. 274.; 2. Стб. 250), это имело под собой из ряда вон выходящую причину – слепоту Василька; в представлениях того времени слепота мешала быть владетельным князем. Собственно, это и имели в виду инициаторы ослепления Василька.

Плахонин 2004. С. 321.

Там же.

Нерознак 1983. С. 62–63.

Плахонин 2004. С. 321, 323.

Там же. С. 322; автор источника приводимых им сведений не указывает.

Еще Η. П. Лихачев в рецензии-аннотации первых четырех выпусков «Летописи Историко-Родословного общества в Москве», отмечая «много нового, неожиданного, крайне интересного» в заметках Н. А. Баумгартена, предостерегал в то же время от излишней к ним доверчивости, указывая, что «необходимо в каждом отдельном случае проверять сложную цепь построений талантливого автора» (Лихачев 1909. С. 371).

См. примеч. 28.

Baumgarten 1927. Table II. N 12; Table IV. N 7; Войтович 1990. Табл. 4. № 12; Табл. 5. № 7; Donskoi 1991. Р. 46. N 87; Р. 50. N 98.

В справочнике 1927 г. Н. А. Баумгартен, помимо работы Р. В. Зотова, отсылает к собственной статье о Ярославе Святополчиче, якобы напечатанной в 3-м выпуске «Известий Русского генеалогического общества» за 1909 г., однако такой публикации в указанном выпуске нет. Она отыскивается в выпуске 4-м (Баумгартен 1911. С. 35–42); вероятно, работая в эмиграции, историк ссылался на недоступную ему литературу по памяти. Так или иначе, но в указанной статье о гипотетическом браке Святослава Давыдовича нет ни слова, хотя в сводной генеалогической таблице он обозначен. Эту неверную отсылку, как и прочие сведения свода Н. А. Баумгартена (вплоть до расположения материала), позаимствовал Л. В. Войтович.

Зотов 1892. С. 38. № 10; с. 261. № 8.

ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 250.

ПСРЛ 2. Стб. 491.

Погодин 6. С. 99–100.

Баумгартен 1911. С. 44–46; Baumgarten 1927. Table II. N 17; Table VIII. N12; эта точка зрения закрепилась в справочной литературе: Войтович 1990. Табл. 2. № 14; Табл. 4. № 21; Donskoi 1991. Р. 59–60. N 121.

Назаренко 2001а. С. 514–519. Н. А. Баумгартен видит такую возможность, но не принимает ее во внимание, так как не находит в источниках никаких данных о сношениях между Полоцком и Рязанью (Баумгартен 1911. С. 45). Достаточно ли этого?

В помяннике игумена Даниила, во второй, распространенной, его редакции, около 1106/7 г. упомянуты двое Всеславичей – Борис и Глеб (Дан. 2007. С. 268); вопреки Л. В. Алексееву (Алексеев 1975. С. 230), названный чуть ранее них «Давыд Всеславич» стоит явно на месте Давыда Святославича Черниговского, который и значится здесь в первой редакции «Хождения» Дан. 2007. С. 134). В самом деле, впервые Давыд Всеславич упоминается под 1104 г. как безместный князь, участвующий в совместном походе войск Святополка Изяславича, Владимира Всеволодовича Мономаха и Олега Святославича на Глеба Минского (ПСРЛ 1. Стб. 280; 2. Стб. 256). Если бы Давыд был старшим из Всеславичей, унаследовавшим в 1101 г. отцовский стол (Алексеев 1975. С. 230–231), то непонятно, почему, будучи изгнан из Полоцка, он пытается ссадить Глеба Минского; скорее следует думать, что он имел удел по соседству с Минском, захваченный воинственным Глебом. Таким образом, именно Борис и Глеб выглядят старшими сыновьями Всеслава Полоцкого.

Всеслава посадили в поруб «с двема сынома» (ПСРЛ 1. Стб. 167; 2. Стб. 156).

Назаренко 2001а. С. 526–527.

Щапов 1978. С. 258–259.

Бенешевич 2. С. 47 (здесь текст издан по четырем спискам – кроме Рогожского).

Плахонин 2004. С. 322–323.

Бенешевич 2. С. 47. Примеч. 14.

Плахонин 2004. С. 323.

Там же. С. 327 и примеч. 140.

Там же.

Там же. С. 326.

Янин 1. № 26–28.

Плахонин 2004. С. 328.

Это не опечатка и не lapsus calami, как можно было бы подумать, коль скоро ошибка повторена трижды в разных вариациях: жена Глеба Всеславича названа дочерью Ярослава Ярополчича, Всеволодко – возможным братом Глебовой, а Глеб – шурином Всеволодка (Плахонин 2004. С. 329. Примеч. 147).

Там же. С. 329–339.

Там же. С. 330.

Там же.

Там же.

* Исправленный вариант статьи: Назаренко 2001 d. С. 118–127.

Schutz 1974. S. 1-14.

Мареш 1961. С. 12–23; Vecerka 1963. S. 411–416; Zagiba 1964. S. 59–77; Подскальски 1996. С. 97–98 и примеч. 302 (где прочая литература).

Так, в CK № 1. С. 27 «Киевские листки» датированы X/XI в.

Натт 1979.

См., например: Паренти 1994. С. 3–14.