В I в. н. э. в низовьях реки Воронеж, впадающей в Танаис (которую греки и римляне считали «окраиной света»), появляются кочевые племена ираноязычного народа – сарматы. Плиний Старший15 пишет, что «сами они разделяются на многие племена», и указывает их названия: сираки, язиги, роксоланы, аорсы и др. Римский географ I в. н. э. Помпоний Мела так отзывался о сарматах: «Сарматы не живут в городах и даже не имеют постоянных мест жительства. Они вечно живут лагерем, перевозя имущество и богатство туда, куда привлекают их лучшие пастбища или принуждают отступающие или преследующие враги. Племя воинственное, свободное, непокорное и до того жестокое и свирепое, что даже женщины («амазонки донские») участвуют в войне наравне с мужчинами».

Римский историк Тацит**,16весьма негативно относившийся к «варварам» (племенам, жившим к востоку и северу от Рима), писал об одном из сарматских племен – роксоланах: «…Нет никого хуже и слабее их в пешем бою, но вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд… Свои длиннейшие мечи (вернее, копья) сарматы держат обеими руками». Показательно в этом плане рельефное изображение сарматского воина Трифона, сына Андромена, на одной из плит, найденных при раскопках древнейшего сарматского городища Танаиса, основанного в III в. до н. э. в низовьях Дона, где и обитали «танаиты». На плите изображен всадник в доспехах, скачущий на резвом коне без стремян, держащий в руках копье.

«Панцири у них носят вожди и знать, – продолжал Тацит, – делаются они из пригнанных друг к другу железных пластин или из самой твердой кожи: они действительно непроницаемы для стрел и камней, но если врагам удастся повалить человека в таком панцире на землю,

то подняться сам он уже не может».

В воинских походах сарматы, как правило, не брились, поэтому греки отзываются о них как о свирепых бородатых разбойниках. Геродот же вообще считал сарматов потомками скифских юношей от связей с амазонками во время длительного 28-летнего похода на Египет.

В своем «Географическом руководстве» первый географ Клавдий Птолемей17, разделив Восточную Европу на Европейскую и Азиатскую части по реке Танаис, упоминает тринадцать сарматских племен: «Сарматию занимают в местностях, прилегающих к неизвестной земле, сарматы-гипербореи (обитавшие на севере, выше современного Липецка), ниже них сарматы царские, народ модоки и сарматы конееды, а еще ниже их – закаты, свардены и асеи, затем вдоль северного поворота реки Танаис – многочисленный народ периербиды».

Названия большинства сарматских племен ничего не говорят современным исследователям, но стоит отметить, что в основе слова «сармат» лежат корни «сар» – царский и «мат» – мать, то есть «царская мать», «царская женщина». По берегам Меотского (Азовского) моря жили племена сарматов-меотов – «подчиняющихся женщинам». Меотские и донские женщины за свой воинственный нрав назывались амазонками. Об амазонках имеются многочисленные воспоминания античных авторов. В погребениях сарматского времени также присутствует атрибутика сарматских жриц.

Воронежская группа сарматских памятников на сегодняшний день представлена пятью могильниками: Чертовицкие, Писаревский, Сады и Белая Гора. Десятки насыпей и курганов, расположенные на правом, высоком, берегу реки Воронеж, свидетельствует о многочисленном, воинственном (мечи, стрелы) и вместе с тем трудолюбивом народе (миски, кувшины, горшки, бочонки, ножи, глиняные пряслица и пр.).

Кроме того, были найдены и женские украшения: серьги и височные кольца, бусы, бронзовые колокольчики, зеркала, браслеты и др. Видимо, донские амазонки были не прочь пощеголять в украшениях и мехах.