– А как там мои ровесники, Бакота и Честислав? Один говорун, другой зануда.

– Стареют, – не стал вдаваться в подробности Гранислав. – А моя сестра Умила, младший брат Святослав и сам князь в полном порядке. Переслав поехал к нашему с Умилой старшему брату Белогору в Сукромлю, если тебе интересно.

С топотом, слышным с крыльца, в столовую влетела девочка лет двенадцати. Хорошенькая, розовая с мороза, одетая не как обычная деревенщина, а в хорошую шубку из рыжей лисы и сапожки.

– А мне сказали, что у нас гости! – прокричала она, жадно разглядывая Гранислава.

– У вас что, совсем нечего делать дворовым девкам? – удивился княжич. – Пусть пойдёт птицам насыплет, или…

Все сидящие за столом замолчали.

– Иди, Доня, скинь шубку в своей клети, – спокойно перебила Гранислава Зоря. – Не обращай внимания на грубость, выпил наш гостюшка. И сразу возвращайся к нам, за стол.

Сморщив курносый носик, девочка фыркнула и, развернувшись, пробежала по сеням. Её длинная коса недовольно подпрыгивала по спине шубки.

– Граня, – Милослав обнял плечи приятеля. – Мы с Зореславой знаем, что Доня наша сводная сестра, за седмицу до несчастья отец признался. Так что держим при себе, даже грамоте учим.

– И на хрена ей грамота в замужестве? – засомневался Гранислав.

– Она у нас будет ключницей. – Зореслава повертела серебряное кольцо на безымянном пальце. – А без грамоты ключница не ключница, разорит всё хозяйство.

– Это верно. У нас воротник[13] Тимослав тоже умеет читать и считать.

Оба княжича и Творемир до вечера ели от пуза, пили от души.

Первым под широкий дубовый стол свалился не привыкший к обильному питию Творемир.

До самой ночи Граня и Милослав, оставшись вдвоём, хвалились друг перед другом урожаем и хозяйством, любовными похождениями. Строили планы по торжку[14] на Масленицу, к которому готовились все деревни в округе. Особенно ждали ковалей с Рудых Болот. Там не сеяли, не жали, занимались только скотиной и огородом, а всё больше жарили болотную руду и ковали страшно дорогие, но необходимые в хозяйстве бороны, ножи, сковороды, серпы, топоры, стрелы, да и прочую мелочь.

До пяди помня, сколько у него земли, Граня чертил на ещё влажной от замачивания куске бересты план, располагая телеги и торговые ряды, которые ещё предстояло сколотить. Милослав тыкал пальцем в начерченный берег реки в виде подковы, и нудно повторял:

– Здесь огородим зупинку[15] для конюшни и гостевых столов. А здесь поставим дровяницу для торговых гостей. Пусть за наши дрова девки у родственников моются. Будут чистые, с ними обжиматься – сплошное удовольствие.

– Девки, это хорошо. – Глядя на столе на деревянную резную солонку, Гранислав хлопнул себя по лбу. – Блин горелый, чуть не забыл. Милослав, а у нас соль кончается. Ты не одолжишь мне бочку, а лучше две?

– Сестру нужно спросить. – Нагнувшись к полу, к спящему Творемиру, Милослав ткнул его пару раз кулаком в плечо. – Просыпайся, Творемир, в мыльню с нами пойдёшь!

Шлёпнув друга по руке, Граня понизил голос.

– Не тормоши Тошку, рано ему с гульбанистыми девками тереться, борода ещё не жесткая. Так дашь соли?

– Дам. – Друган пьяно кивнул головой и чуть сам не свалился со скамьи на пол. – Зоря!

Откормленной лебедью Зореслава вплыла в столовую и, завлекающее поглядывая на Граню, грубо спросила брата.

– Чего тебе, пьяница? Скоро ночь на дворе, а ты орешь!

– Не хами! – Милослав стукнул по лавке кулаком так, что Тоша, лежащий рядом на полу, вздрогнул, но не проснулся. – Вели растопить мыльню, и наскреби для моего гостя бочку соли.

– Нету. – Зоря села за стол на край скамьи напротив Грани и, уперев кулаками подбородок, стала смотреть на гостя в упор. – Соли нет совсем, хотела у вас одолжиться. До лета дотянем, а после нужно ехать в поход.