Владелец мирно проигрывал пятнадцатую партию в шахматы, когда в окошко постучал охранник и вернул маленькую чёрную сумочку. Через пятнадцать минут подъехал швед на «Ролсройсе» и попросил проверить, всё ли в сумке на месте. Фантастика.

И тут я такая возвращаюсь – летящей походкой от бедра: «Кучер, трогай!» И чего они на меня так смотрят, будто я не достойна ни маленького чёрного платья, ни даже больших серых панталон?

Нашим пещерным предкам было проще. Да что там проще – хорошо было нашим пещерным предкам.

Они не ломали голову над тем, как и где заработать денег, не заморачивались над пин-кодами, онлайн-кошельками и тремя злополучными цифрами, которые ни в коем случае нельзя сообщать ни одному бархатному голосу. Они, на свою радость, и цифр-то не знали.

Наши пещерные предки не спорили, у кого норковее набедренная повязка и у кого она набедреннее. Не страдали оттого, что у них немодно заколота шкура, и не вопили, что саблезубые тигры вообще-то вышли из всех трендов и пора переходить на экомех.

Наши пещерные предки не знали, что такое скидочные карты, беспрецедентные акции и «Давайте оформим карту, это всего три секунды!». Счастливчики, они и что такое три секунды не знали. Нашим предкам никто не втюхивал «два мамонта по цене одного», их не заставляли подписываться на мамонтов, сохранять мамонтов в закладки, оставлять им лайки, строчить комментарии и делать максимальные репосты по поводу их бивней.

Никто не настаивал на том, чтобы наши предки разделывали акционных мамонтов в поиске супернадписи на внутренней стороне шкуры «ты счастливчик», за которую можно получить выигрышные наклейки, которые нужно приклеить в специальные квадратики, хрюкнуть, мяукнуть, выписать все нечётные буквы из квадратиков, на третьи лунные сутки прийти с этими буквами в чисто поле и получить там бонусное перышко кряквы. Затем сделать с ним селфи, выложить в сторис, отметить всех мамонтов-спонсоров и нервно ждать, кто же станет счастливым обладателем магнитика с изображением мамонта.

Никто не снимал для наших предков фильмов о том, как их вождь единолично зарубил в частной пещере мамонта-акселерата и самостоятельно играется теперь с его махнушками на ушках, а из бивней сделал погремушки и НИ-КО-МУ не даёт. Никто не держал в племени тунеядцев, которые истерили бы и, отряхивая крошки со рта после сытного обеда во вражеском клане, критиковали бы обеды родного племени. Наши пещерные предки за таких по митингам не шастали, наши пещерные предки были умные. Они их либо выставляли с позором из племени, либо съедали на ужин. Хотя такие были обычно невкусными…

Есть такие невыносимые люди, которые на вопрос «Вам с лимоном или с молоком?» напрягают складку на лбу и начинают мучительно думать, на радость километровой очереди. Эти люди взвешивают все «за» и «против», мысленно рисуют в голове табличку плюсов и минусов лимона и молока, советуются с гуглом, с родственниками, с очередью. Бесят всех! Такие люди могут стоять перед туалетом с надписями «М» и «Ж» и мучительно выбирать, куда пойти.

С прискорбием спешу вам сообщить, что такой человек – это я. Нет, вещи простые – мужа, например, или машину – я быстро выбрала, за секунду. А вот товар посерьёзнее – носки там, например, или вообще колготки – это я могу пару недель все магазины обходить, и всё не то. Когда формат носков, наконец, подходит, начинается невыносимый по степени сложности выбор узора.

Меня можно пускать в магазин, только если в ассортименте – не более одного наименования искомого товара. Если больше – не пускайте. Пожалейте меня. Меня, продавца, производителя. Ведь даже выбрав одно из сотни, я всенепременно найду в этом одном несовершенство. Да-да, я тот самый клиент, которому нужно точное такое же, но с перламутровыми пуговицами. Поэтому Филипп на дух не переносит магазины. Вообще. То есть он единственный ребёнок на планете Земля, который даже при виде магазина игрушек конфиденциально натягивает капюшон, втягивает голову в тазобедренный сустав и делает вид, что он со мной не знаком и просто проходил мимо. Филипп готов носить сандалики 27-го размера лет до 80-ти, а джинсы до тех пор, пока они в силу роста ребёнка не превратятся в бриджи, а затем и в шорты. Но поплетётся в магазин только в том экстренном случае, когда я открою (=проору́) ему страшную тайну, что его джинсы впору только Кену от Барби.