– Тебе чего? – Жуга, уже накрывшийся кожухом, поднял голову. Рыжие волосы топорщились всклокоченной метелкой.

– Да это… Холодно внизу, – Телли картинно поежился. – И жестко.

– Хитрый, – усмехнулся травник. – Как спать, так сразу, а вот солому поискать…

Он выдержал паузу и молча оглядел мальчишку. Телли потупился. Щуплый, маленький, босой, в разодранной рубашке, он и впрямь был одет не по-осеннему. Еще одна забота, так-перетак…

– Ну ладно. Лезь.

Обрадованный, Телли перелез через Жугу и заворочался, шурша соломой.

– А я вот одеяло принес… Ой-ей, колется!

– Терпи, завтра мешок раздобуду. Яд и пламя, да не ворочайся ты так – еще рухнет что-нибудь с полки! – Жуга вздохнул. – Придется завтра разобрать весь этот хлам… Эй, – он вскинулся, – а змей твой спать до нас не приползет?

– Нет, – соврал Телли.

Рику было все равно, где спать, лишь бы было потеплей. Как и любая ящерица, он остывал к утру так, что поначалу даже двигался с трудом. Тил не сомневался, что дракон притащится наверх, едва лишь догорят последние дрова, но травнику об этом сказать не решился – а ну, как прогонит?

Некоторое время оба лежали без сна, согреваясь. Жуга, хоть сам и отругал мальчишку, тоже беспокойно ворочался с боку на бок, хмыкал задумчиво, с хрустом потирая ладонью небритые щеки.

– Стены, – бормотал он, – черепица… Ножки от стола.

– Чего? – вскинулся Телли.

– Ничего, – рассеяно ответил тот. – Ты хорошо Рудольфа знаешь?

– Нет конечно.

– Вот и я не знаю, – травник сел, поскреб исколотую соломой спину. В окошко лился лунный свет. Лохматый профиль травника на фоне окна казался залитым чернилами. – Тревожно что-то мне. Дом опять же этот…

– А чего? Дом как дом.

– Ну, да, как же… Если он в залог пошел – и то за тысячу талеров! Представляешь, сколько он в начале стоил, новый? Стена в четыре кирпича, чердачные балки из лиственницы. Черепица эта… в два пальца толщиной. Тьфу, черт, я уже и сам говорю как Рудольф… А чучела эти, а мебель? Ни единой трещинки до сей поры. Вся гладкая, как зеркало. И ножки… эти… круглые.

– Их на станке точат, на токарном.

– Да? Ну все равно – дорогая работа. Откуда у него такие деньги? И почему он дело свое прикрыл? Кого ни спрошу, все шугаются, как будто он и вправду сумасшедший… Яд и пламя! – травник подскочил на месте, как ужаленный и вытаращился в темноту: – Рик? Ты, что ли?!

Дракошкины глаза умильно щурились, сверкая в лунном свете вертикальной прорезью зрачка. Не дожидаясь приглашения, Рик двинулся вперед, нахально втиснулся меж Телли и Жугой, улегся поудобнее, зевнул и вскоре задремал.

– О, господи… – только и смог пробормотать Жуга. Убрал от лица перепончатое драконово крыло, – только этого мне не хватало! Это ты оставил дверь открытой?

Телли лежал, боясь пошевелиться. Наконец услышал, как травник зашуршал соломой, поворачиваясь к дракону спиной, и облегченно вздохнул – гнать его пока не собирались.

– Ладно, – проворчал Жуга. – Давай спать, а то завтра вставать рано.

– На хрена рано-то?

– Травы собирать пойдем, – был ответ.

На следующий день Жуга, как и обещал, растолкал Телли ни свет ни заря и оба отправились за город. Рика заперли в доме, чтоб не увязался следом. Путь был неблизкий – сначала до ближайших ворот, что находились в западной башне – Башне Трех Ключей, а затем – далеко на юг, вверх по течению реки.

– Вообще, если по всем правилам травы собирать, то надо заходить так далеко, чтоб не слыхать было петушиного крика, – рассуждал по дороге Жуга. – Но на деле-то все проще: чем дальше от города, тем лучше.

– Это чтобы люди не мешали?

– Травы там чище, – ответил Жуга, останавливаясь на широком, густо поросшим кустарником лугу. Огляделся. – Так, начнем, пожалуй. Вот эти стебли видишь? Запоминай – это волкобой-недоспелка. Собирают его в конце августа, когда он цветет.