— Покажи телегу.

Я поднялась с земли, отряхнула подол темно-бежевой юбки.

Затем направилась в амбар, тщетно пытаясь переварить увиденное.

Страшный тип.

Перед таким крепышом нам с матушкой придется ходить на цыпочках и говорить, тщательно взвешивая каждое слово.

Нет, конечно, мы не собирались его обижать. Просто теперь, когда он продемонстрировал свою силу, страшно даже представить, что он может натворить в гневе!

Когда мы зашли в амбар, я ткнула пальцем в стог сена:

— Вот! Телега под сеном.

«Странные люди», — послышалось в моей голове. «Зачем засыпать сеном телегу?»

— Это наши крестьяне учудили, — торопливо объяснила я. — Матушка наняла их перенести сено в амбар, вот они и перенесли, как сумели. Собиралась ее откопать перед отъездом на ярмарку, да времени не нашлось.

— Обнаглевший народец, — отчеканил незнакомец, — эти ваши крестьяне.

Я вздохнула. Воин, сам того не подозревая, посыпал соль на незаживающую ранку.

Наших крестьян-арендаторов и правда можно было причислить к категории обнаглевших. Когда дело касалось работы на себя, все-то у них ладилось и кипело! А когда их нанимала матушка, почему-то работа шла вкривь и вкось.

Будто они оставляли умелые руки дома, а вместо них цепляли кривые. Потом, когда матушка указывала на ошибку, они так долго с ней спорили, так долго возмущались, что легче было переделать самим.

Откопав телегу, воин вывез ее наружу и направился в сторону конюшни.

Сам сориентировался — нашел упряжь, впряг туда Ленточку, которая спросонья крутила мордой и фыркала:

— Хозяйка, не хочу уезжать с этим кровожадиной. От него несет кровью. Он меня съест. Без тебя я и с места не тронусь.

Я лишь мотнула головой.

Ехать с незнакомцем теперь уж точно никуда не хотелось, поэтому к следующей его фразе оказалась не готова:

— Поедешь со мной. Покажешь прямую дорогу к мяснику.

— Нет, спасибо, — ляпнула, не подумав.

— Это не просьба.

— Тогда что?

Он вздохнул.

Кажется, мое упрямство начинало его злить так же сильно, как меня теперь пугал холодный блеск в его глазах. С минуту помолчав, он процедил:

— Откуда ты знаешь, что я не украду твою повозку, если поеду один?

Теперь я сообразила, что отпускать его одного с лошадью и телегой — и правда плохая идея. Доверие доверием, но вдруг он решит, не дожидаясь обоза, отправиться прямиком в южную столицу с моей Ленточкой? Конечно, задумай он ее украсть, я не смогу остановить такую гору мышц, но... Матушка точно не погладит меня по головке, если отпущу незнакомца в город с нашей повозкой!

Я развела руками:

— Хорошо. Поеду. Только матушке скажу.

Минута — и я в уютной спальне. Взглянув на уставшее лицо, я тут же передумала ее будить. Взяла лист бумаги, нацарапала на нем записку гусиным пером: «Мы поехали продавать медведя мяснику. Таира», и оставила лист на столе в гостиной.

Когда подошла к повозке, медведь уже лежал на телеге, а двух жирненьких зайцев воин оставил на крыльце нашего дома. Вот же матушка обрадуется, когда проснется!

Дорога до города была короткой, а уж под мерную рысцу лошади и вовсе доехали быстро. Воин умело управлялся с вожжами, хотя Ленточка то и дело ныла.

— Совсем тебе не жаль меня, хозяйка! — упрекала она. — Нагрузила, как ишака.

— Тут немного осталось, — отвечала ей вслух. — Зато обратно поедем налегке.

Воин подозрительно на меня косился. То и дело до меня долетали его нелестные мысли. Он явно укреплялся во мнении, что я не только глухая, но еще и болтаю невпопад. Очень хотелось его разубедить. Сказать нечто умное, глубокое, берущее за душу, но, как назло ничего в голову не приходило.

Было жарко, я не выспалась, не отдохнула с дороги. Еще и Ленточка все время отвлекала своим нытьем.