Сковородку я, на всякий случай, взяла с собой. Такую хорошую вещь без присмотра оставлять опасно. Мало ли, кто у них тут ещё сковородками перекусить не прочь. Да и защищаться чем-то надо, если кто-то решит покуситься на мою бесценную персону. Нет уж, такое ценное имущество надо держать при себе.

По коридорам я практически плыла, ощущая себя, по меньшей мере, смесью Ингрид Бланш и Джейн Эйр. С одной стороны, я, конечно, гувернантка без роду и племени, а с другой… Где вы видали у бедных гувернанток такие платья? Я в местной моде не разбираюсь, но и ткань и покрой не производят впечатления дешёвки.

Перехватив первую попавшуюся девицу в форме, я сурово поинтересовалась, как человек, имеющий на подобные вопросы полное право:

– Где дети?

Девица проблеяла что-то невразумительное о том, что, дескать, она идет за дровами для камина, а детей никаких в глаза не видела, ничего не знает, и вообще, сама она не местная. И глаза у неё такие честные-честные! Сразу понятно, у кого уроки мастерства брала.

Тьфу ты! Только время зря потеряла. И где теперь искать моих троглодитов? С тем запасом оладий, которыми эти ангелочки набили карманы, они вполне могли в лес уйти на неделю, залечь там на дно.

Еще трое встретившихся мне слуг на вопрос о местонахождении детей назвали три совершенно разные локации: библиотеку, оранжерею и задний двор. Маячок бы на них прицепить. Пять минут. Всего пять минут мне нужно было, чтобы разобраться с едой, а эти крокодилята ухитрились исчезнуть.

Решив отталкиваться от известных факторов, я поставила вопрос несколько иначе.

– А где у нас нынче фейерверки запускают? – поинтересовалась я у следующего первого встречного (ну, может, пятого, но кто считает).

– На Лиловой поляне, госпожа, – без запинки ответил тот.

– Которая находится…

– У восточного выхода из замка, – он для гарантии махнул рукой.

– Отлично, – оскалилась в довольной улыбке я, и, крепко сжав ручку сковороды – очень удобная ручка, между прочим, не зря я за этой прелестью гонялась – бросилась в указанном направлении.

Чем дольше я искала подопечных, тем больше разнообразных историй всплывало в голове. Думается мне, к подростковому возрасту у каждого человека появляются истории о людях, которые лишились глаза/уха/пальца (нужное подчеркнуть), когда баловались с фейерверками или петардами. Думаю это что-то вроде баек о той самой девочке, которая не ела суп, и ее постигли ужасные кары. Такие вещи оказывают на человека максимальное воздействие в двух случаях: если он сам ребёнок или если у него есть ребёнок. Пока я мчалась к Лиловой поляне, фантазия моя наращивала обороты, и образы искалеченных детей в моем разуме становились всё более и более реалистичными. Здравый смысл подсказывал, что эти маленькие пираньи достаточно зубасты, чтобы о себе позаботиться. Они на своей территории, они не глупы и различают ясно, что пустяки, а что опасно.

Никакой здравый смысл не помешал моему сердцу застрять где-то в горле в тот момент, когда я, наконец, оказалась на Лиловой поляне и обнаружила, что никаких детей там нет. Абсолютно. Ни одного ребенка. Только с полдюжины мужчин, возящихся с какими-то странными установками. То ли мельницу строят, то ли адронный коллайдер. Если у них так фейерверки запускают, то я даже не представляю, что у них еще есть. Машина времени в подвале?

Будь обстановка чуть более располагающей, я бы непременно задержалась и посмотрела. В конце концов, что может быть интереснее, чем наблюдать за тем, как люди работают. Однако обстановка не располагала. Под моей опекой находилось двое детей, пусть даже я об этом не просила и этого не желала, но я за них отвечала. И эти дети сейчас находились черт знает где.