- Не знаю.

Зато я уже хорошо знала, что он говорит так не только когда нет ответа, но и когда не хочет отвечать.

- Если мы уедем из Хайдельборна в другой город, будем жить втроем. И я стану его женой.

- Зачем? – Готрис поднял голову и посмотрел на меня.

- Ну… как? – растерялась я. – Когда люди любят друг друга, они женятся. Живут вместе. У них появляются дети.

- А ты его любишь? Или просто нет кого-то другого?

Я не знала, что сказать. Конечно, Готрис уже многое понимал и наверняка слышал какие-то разговоры, но все равно его вопрос меня удивил.

- Мы дружили с детства. Наверно… люблю.

- Наверно… - повторил он и снова положил голову мне на колени.

От его слов стало совсем тоскливо. Я пыталась убедить себя, что это из-за предстоящей разлуки с Циприаном, но получалось плохо. Что-то подсказывало: не так все должно было произойти. Совершенно не так.

Я гладила Готриса, он нежно покусывал мои пальцы – и постепенно становилось легче.

Впереди еще целый год. Все может измениться.

Родители, к моему удивлению, ничего говорить не стали, и я им была за это крайне признательна. Хотелось обдумать все самой, привыкнуть к мыслям о том, что моя жизнь переменится.

На следующий день, как и предсказали своим отлетом драконы, выпал снег. Пока я была в школе, его насыпало выше щиколотки. Малыши с радостным визгом носились по двору. Лаймон лепил снежки и кидал в Готриса, тот пытался увернуться, а еще прислушивался к звукам и сгребал снег лапами, засыпая своего приятеля с ног до головы.

- Готрис, - позвала я от калитки, и он бросился ко мне с высунутым языком, взлетая над дорожкой и снова опускаясь на снег.

- Дана пришла, Дана пришла, - повторял он, крутился вокруг, терся о мой плащ.

Присев на корточки, я обняла его и, наверно, впервые подумала о Карии едва ли не с благодарностью. Нет, я и раньше думала о том, что, если бы не она, мне досталась бы яйцо с нежизнеспособным драконышем. Но сейчас я особенно остро осознала, что не столкни она меня с обрыва и не утащи то яйцо, я не нашла бы Готриса. Никому и в голову не пришло бы искать норку у самой воды. Он вылупился бы и, может, приспособился бы к жизни в стае, но у меня не было такого чудесного питомца. Я снова и снова благодарила высшие силы, которые не позволили мне отнести его на Драконью поляну.

- Дана!

Циприан стоял у ограды со своей стороны. Мне вдруг показалось, что вчерашний вечер, разговор с родителями – все это было очень давно. Мама позвала Лаймона, Готрис, покосившись в сторону соседского дома, отправился следом, а я подошла к Циприану. Подтянувшись, он перегнулся через ограду и поцеловал меня.

- Твои родители еще что-нибудь говорили? – спросил он, усевшись на перекладине.

- Нет, - я покачала головой. – А твои?

- О чем?

- Ну как? Ты им ничего не сказал?

- Дана… - Циприан поморщился. – Пока ведь не о чем говорить. Ты же не едешь со мной сейчас.

Может, все так, но… Ведь сказал же он моим родителям, что любит меня и хочет на мне жениться? Пусть не сейчас, через два года. Разве его родители не должны об этом знать?

- Я сегодня ушел раньше. Пойдем погуляем?

- Хорошо, - согласилась я. – Только перекушу быстренько.

Бросив в комнату сумку, я схватила на кухне кусок пирога.

- Куда? – возмутилась мама. – А обедать?

- Я погуляю немного с Циприаном?

- Иди, - она вздохнула. – Что с тобой поделаешь.

Готрис, крутившийся там же в надежде получить немного варенья, сразу поник.

- Мы недолго, - я погладила его повисшие крылья. – Вернусь, и ты полетаешь во дворе, ладно?

По заснеженным улицам мы вышли к реке. Мне было так хорошо рядом с Циприаном и грустно, потому что вскоре ему предстояло уехать.