- У Яны повреждена нога, - ледяным тоном ответил я этому павиану, прежде чем девушка успела открыть рот. - В коляске ей будет намного удобнее.
- Я не знал, - буркнул бугай разочарованно.
Мне, конечно, тоже отнюдь не улыбалось обниматься с ним 50 километров подряд, но представить на этом месте Яну и вовсе было невыносимо.
Наконец мы погрузились. Антонина Петровна тщательно укутала девушке ноги большим верблюжьим одеялом, и ржавая "зверь машина" благополучно тронулась в путь. Драндулет ехал очень медленно: возможно, тому виной были нескончаемые то кочки, то ямки на дороге, а возможно, это корыто в принципе не способно набрать больше сорока километров в час. Но при этом издаёт такой оглушительный треск, что езду на нём впору приравнять к работе на вредном производстве.
Постепенно я приноровился к беспрестанно скачущему железному коню и смог ехать, почти не касаясь руками и туловищем широченной водительской спины. Яну тоже изрядно мотало, и я беспокоился, как бы её нога не отреагировала на такую бешеную тряску.
- Как ты? - орал я девушке время от времени, и она молча кивала мне: мол, всё хорошо, не беспокойтесь. Но я всё равно продолжал беспокоиться. И как выяснилось, не зря.
По иронии судьбы, стоило нам только вырулить на более или мене ровную дорогу, грохот одномоментно усилился до взрыва и внезапно стих. Драндулет со ржавым скрипом остановился на обочине.
- Ну всё, - весело возгласил Фёдор. - Привал!
- Какой ещё привал? - возмутился я. - Сказал же, мы торопимся! До трассы нас довези и приваливайся, сколько хочешь!
- А ты борзый, хлыщ! Напоили, накормили тебя, спать уложили, одеждой снарядили - а ты всё недоволен. Привык там в своих Москвах народ гонять...
Я даже не знал, что тут ответить. В общем и целом, он прав. Единственный нюанс: я вовсе не просил завозить меня в такую дыру, из которой кроме как на этой развалюхе, больше никак не выбраться. И даже о ночлеге не просил. Безусловно, благодерн за него, но не настолько, чтобы терпеть хамство от какого-то деревенского грубияна. Я уже собрался высказать орангутангу всё, что о нём думаю, но Яна со своим нежным голоском слегка опередила меня:
- Фёдор, что-то случилось с мотоциклом?
- Ага, - нисколько не расстраиваясь, кивнул гамадрил. - Урал капут, - и заржал, как конь ретивый.
- Сломался? - малявка сделала бровки домиком. - А вы можете починить?
- Конечно, я ж не какой-нибудь офисный червь, который ничего тяжелее карандаша в руках не держал!
И опять мне не дали выразить свои эмоции:
- Сколько времени это займёт?
Бугай задумался.
- Ну, часа два, наверное.
Яна страдальчески прикрыла глаза.
- А далеко тут до трассы? Может, мы пешком? - обратилась она ко мне. Жаль, я не знал. Уже готов был нести её на руках, лишь бы она не расстраивалась так сильно и этот шкафоподобный придурок не крутился рядом.
- Далекоо! - заверил он девушку. - Часа три-четыре, и то если быстрым шагом.
Яна вздохнула тяжело, вытянула из-под рукава чёрный браслетик из крупных блестящих бусин и принялась перебирать их, бормоча что-то себе под нос.
Фёдор опустился на корточки сбоку от своего драндулета и принялся лениво копаться в его ничем не прикрытых измазанных чёрным маслом внутренностях, время от времени пытаясь завязать пустопорожний диалог с Яной, которая от этого только раздражалась и делала ещё более страдальческое лицо. Я стал смотреть в даль, в надежде увидеть хоть какой-нибудь движущийся транспорт.
Транспорт явился примерно через полчаса. Это был синий трактор, такой же древний и ржавый, как то корыто, на котором нас доставили сюда. Как только он подъехал поближе, Фёдор с готовностью прервал ремонт и отправился трещать с водителем трактора. Я думал, они обсуждали ремонт или хотя бы буксир, но устав ждать, присоединился к мирно беседующим селянам и с возмущением понял, что они решили вспомнить каждый прыщик у всех своих родственников до седьмого колена.