- А это Яна, - представил я малявку торжествующим тоном. - Моя невеста.

*Желудок господина средней руки - предмет восхищения Н. В. Гоголя в романе "Мёртвые души", отличается очень большой вместимостью и способностью переваривать фантастическое количество еды.

**Имеется в виду фрагмент поэмы А. С. Пушкина "Евгений Онегин", где он воспевает стройные женские ножки:
"Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня."

5. Глава 5. На колёсах

Андрей

- Здравствуйте, Фёдор! - пропела своим нежным голоском Яна. - Вы завтракали?
- Поел, - кивнул медведь, ещё больше расцветая от этого ласкового тона.
- Тогда давайте тронемся в путь прямо сейчас!
Вот это мне нравится. Это по-деловому.
Хозяйка разохалась и засуетилась, причитая, что не успела еды нам в дорогу собрать. Я отозвал Степана Кузьмича в сторонку и с чувством пожал ему руку:
- Спасибо, что приютили нас! Я этого никогда не забуду. Пожалуйста, запишите мой номер и позвоните, когда вам понадобится помощь.
- Да чего там... - смущённо потёр он подбородок потемневшей от труда и машинного масла рукой. - Нам с женой в радость. Гости редко бывают...
- И всё-таки.
- Ну, если настаиваете...
- И запишите мне ваш адрес на бумаге.
- Эт зачем? - нахмурился мужик.
- Я вам не мешал помощь моей невесте оказывать - теперь вы мне не мешайте. Напишите адрес.
Поворчав ещё немного себе под нос, он сделал, как я просил.
Всей дружной толпой мы высыпали на улицу.
Мда... Сказать, что было прохладно - ничего не сказать. В своём пиджачке я стоял словно голый, свежесть воздуха просто зашкаливала. Я посмотрел на ёжившуюся в своём тонком плащике девушку и обратился к хозяйке:
- Не найдётся ли у вас лишней тёплой кофты для моей невесты?
- Ой! - заполошно всплеснула она руками. - Конечно! Сейчас... - и убежала в дом.
- Вам-то тоже, поди, зябко! - предположил Степан Кузьмич. - Федька! А ну-к притащи куртейку какую свою!
Громила недовольно покривился, но отца ослушаться не посмел. Ушёл в дом.
Вернулась хозяйка. Принесла большой широкий кардиган крупной вязки такого размера, что когда Яна надела его под плащ, то стала толще раза в два.
Потом притопал её сын мутант. Притащил целых две куртки. Одна примерно моего размера и прилично выглядящая: чистая, не рваная, но с детским рисунком. Другая - на великана, к тому же потёртая и засаленная.
- Ты чего принёс-то? - сердито отчитал его отец. - Что за рвань?
- Бать, да нет у меня здесь курток нормальных, дома они все!
- Щас я сама посмотрю! - махнула на них рукой Антонина Петровна. Опять убежала.
Яна посмотрела ей вслед с выражением бесконечной муки и такого же бесконечного терпения на лице. Фёдор разглядывал девушку исподтишка, но не сводя с неё жадных глаз. Это начинало бесить.
Наконец хозяйка вернулась с коротким драповым пальто в руках.
- Мам, ты чё, с печки свалилась? - возмутился молодой гамадрил. - Это ж лучшее батино пальто!
- Не смей так с матерью разговаривать! - грозно одёрнул его отец.
- И ничего, всё равно не носит! - запричитала Антонина Петровна.
Бросив беглый взгляд на Яну, я понял, что она на грани истерики, и положил конец полемике, пообещав:
- Я пришлю его обратно, а если вдруг испорчу в дороге, то новое, такого же размера. Поехали, время не ждёт.
Фёдор ещё что-то поворчал про пустые обещания, но железного коня своего завёл и сделал широкий приглашающий жест, в основном для Яны:
- Садись ко мне за спину! - предложил наглец. - А этого в коляску засунем...
Я просто охренел от такой борзоты, простите за мой французский. Грудь и голова налились горячим свинцом. Только присутствие двух людей, ничем мне не обязанных, но проявивших при этом фантастическое гостеприимство, удерживало меня от разборок и сквернословия.