Боже, помилуй Себя грешного. Почему Бог грешен? Потому что Он решил спуститься в ад с ребенком на руках, чтобы посмотреть на ад человека. И стало ясно, как выйти Богу оттуда, где Он оказался. Одиночество. Это выход из ада. Я остаюсь одна, именно оттуда можно двигаться дальше. Состояние Одиночества это Пустота.

Господи, прости Себя и помилуй за то, что позволил разбалованному ребенку (эго) жить своей жизнью, а Сам превратился в его прислугу. Мать родила себе госпожу. Хозяин превратился в слугу своего слуги. Прозрение – это ясно увидеть, что хозяин и слуга поменялись местами, что принц и нищий поменялись местами, что мать и дитя поменялись местами. Прозрение – это значит ясно увидеть то, что перевернуто с ног на голову. Вот почему звучат слова: «не ведают, что творят», «невежество», «незрячие»…

Жизнь сама живет себя. Какое я, Аи, имею право жить за Нее? Есть ли Аи? Рассмотри.

Всплыл эпизод со свадьбы дочери. Затем то, как хоронили свекровь, потом мужа. Стало совершенно ясным – все просто происходит. И какое ты имеешь право думать, что это ты живешь жизнь? Господи, истинная мама – это Жизнь! Неужели все так просто и ясно? Уму трудно в это поверить. Ум это рыба, которая, находясь в воде, ищет воду (как ребенок).

Я есть знание, которое знает, что я есть».

…Древнегреческий философ Плотин сказал: «Духовный путь – это путь от одиночества к Одиночеству». А суфийский поэт XIII века сказал по-другому: «Я Один, но я не одиночество».

И вот я погружаюсь вглубь и ввысь и реально нахожусь на опыте сути бытия одиночества. Одиночество смотрит фильм, проживая в нем и попутно детально описывая его в книге. Выпускает книгу, само же у себя покупает книгу и само же себе пишет отзыв о своей книге. Такова жизнь Одиночества, жизнь Бога. Гуляю в невероятно красивом осеннем парке и думаю: «Вполне возможно, что Богу-Одиночеству стало одиноко, и Он решил поиграть с собой, о себе, для себя… Чудеса!» Реально на это способен только Бог – То, что не имеет начала и конца. Выдох облегчения. На это не у всех хватает «крепкой сердечной мускулатуры», чтобы сознательно остаться одному наедине с собой, понимая, что больше ничего нет. Не каждый это сможет. Именно поэтому мы, наверное, бежим сломя голову в отношения, в путь безумия. Бежим прочь от себя в разборки с родственниками, в заботу об уже взрослых детях, в деятельность и наживу от того, что не в состоянии поглотить. Порой нам легче непрерывно бежать и бежать, как белка в колесе, чем остаться наедине с тем, что Есть – с Бесконечным Одиночеством – Вечным настоящим моментом – Непреходящим – Неизменным – Непроявленным. Нам порой легче сотворить ад безумия, чем просто Быть.

«Принять неприемлемое. Кто тот, кто не принимает неприемлемое? Тот, кто не согласен. Кто не согласен, тот сумасшедшийсамоубийца. Ведь это так просто – принять неприемлемое! Но нет. Мы предпочитаем ад. Возможно, это и есть программа самоуничтожения – сопротивляемся, боимся, не принимаем… У ребенка это тоже есть, но в нем это происходит не намеренно, а из доверчивости, ротозейства. Это в нем происходит от запугивания окружающего его мира, но не со зла. И последний решительный шаг в Одиночество ребенок не может сделать, для этого ребенку надо повзрослеть и смотреть прямо. Возможно, это и есть прямой путь к просветлению».

Телу холодно, оно не может согреться под теплыми одеялами. Что-то теперь понимает, что не сын будил маму во сне, а Одиночество. И еще в этом сне так же есть маленькие колокольчики, которые, как звонок во сне, будят спящего. Это духовные мастера.

…Прогулки в парке становятся все более насыщенными и колоритными. Во всем, что проживаю, чувствую любовь Одного. И мне хорошо в этом. Хоть страх и пытается занять свое место, стараясь запугать, затянуть в свои сети, но я теперь знаю Одно, и Оно есть. И уж лучше умереть, чем быть в тисках страха. Что я хочу? Что мне надо? Быть полезной Тебе, Одно Одиночество. Какую пользу я могу принести Тебе? Слезы на глазах появились: «Любовь моя, возьми меня!»