Достаю из сумочки кошелек.

— Да что ты, зачем!? Как тебя зовут-то?

— Вера – вырывается первым. – Вероника!

— Верочка, значит. Хорошее имя. Верь, Вероника, все наладится. Все они твоих слез не стоят, все они...

Достаю трясущимися руками телефон.

— Вы не могли бы проехать по дворам?

— Зачем?

— Я заплачу, пожалуйста...

— Странно, ну... ладно, если ты так хочешь.

Так он не найдет, запутается. Потеряется. Не сможет найти меня. Выключила, достала сим-карту. Женщина все косится на меня.

— Извините... – Шепчу в ответ.

— Да что ты... я вот от своего сбежала из Питера, представляешь? Тяжело с ним жилось, вот и рванула к родителям обратно. Зато больше никому бить себя не давала. А у тебя что? Изменил? Предал?

Кивнула.

— Да, Верочка, это они умеют...

Женщина замолчала.

— Как Вас зовут?

— Нюра я, просто Нюра. Ты бы отдохнула, пока мы едем. Нам час ещё, самый дальний сад у меня, да там ещё пешком пойдем, а то дороги размыло.

Едва ли засну. Закрыла глаза, откинувшись на спинку сиденья. Продолжаю всхлипывать... Как он мог? Зачем он лезет в мою жизнь? Зачем... снова... Ненавижу.

----

«I hate everything about you

[Я ненавижу в тебе абсолютно всё,]

Why… do I love you

[Так почему я люблю тебя?]

(Three Days Grace – «I hate everything about you»)

2003 г. Автор слов: Адам Гонтье, автор музыки: Адам Гонтье, Гэвин Браун.

4. 4 патрон. Дыши ровно, сохраняй поверхностное дыхание

Вероника.

Нюра встала у въезда в сад. Посмотрела на мои туфли.

— Сапоги резиновые сейчас дам...

— А Вы?

— А я и в ботинках дойду, а ты вот ноги переломаешь. Далеко идти.

Переобулась.

— По ноге?

Кивнула.

— Вот и славно, одёжку в домике дам, а то пальто свое красивое извозишь сразу.

— Спасибо Вам.

— Да что ты заладила. Вот ты мне яблоки поможешь собрать, а то одной... с тобой сподручнее, Вероника.

Кивнула. Достали коробки из машины. Через полчаса по размешенной глине подошли к участку.

— У Вас красиво.

На участке 5 яблонь, 2 груши и слива. Домик с отдельно стоящей баней, цветы. Присмотрелась, нынче только 3 рослые яблони плодоносят.

— Да, жалко бросать такую красоту. – Довольно выдохнула хозяйка, открывая дверь в домик. – Да что не говори, а без мужика рукастого тяжко.

Замок наконец-то поддался. Зашли внутрь. Небольшая комната с 2 железными кроватями, шкафчиком, стол и 2 табуретки, плюс печка посредине комнаты. Вот, собственно, и все. Нюра достала из шкафа спортивные штаны и мужскую рубашку. Протянула мне.

— Извини, что уж есть.

— Спасибо Вам.

— Ой, хватит уже. Так, смотри, куколка. Сегодня мы с тобой топим печку, готовим коробки, очищаем территорию у дома, до темна успеем. А завтра – истопим баньку, да и займемся яблоньками, надо ещё крону им обработать на зиму.

Кивнула.

— У Вас земля такая хорошая, а рядом глина...

— Ты бы знала, сколько я сюда плодородной землицы-то заказывала.

— Понятно.

Улыбнулась. Женщина занялась печкой, я переоделась, заправила рубашку в штаны. Заплела волосы в косичку, подошла к ней. Нюра посмотрела на меня, улыбнулась.

— Красу ничем не испортишь. Но красоваться тут не перед кем, даже петухов никто не держит. — Давно сад заброшен?

— Да лет 15, как люди начали уезжать. Как автобусы сюда отменили, так все сады и забросили, Вероник.

— Понятно.

Заснули поздно ночью, все говорили с ней о жизни. Она много интересного рассказала о себе. И как одна на юг в советское время ездила несколько раз, и как дочь поднимала без мужа. Только дочь уехала к отцу в Питер, там и освоилась, а Нюра не смогла простить – осталась здесь. Всю ночь дождь лил, дорогу рядом окончательно размесив.

"Слезами за окном

Забарабанил дождь."

Все ворочалась, постоянно открывая глаза. Казалось, что он придет, найдет меня. Нет, это невозможно даже для него. Камер поблизости не было...