Я растерялась. То есть отнести заведомо неверные документы на подпись, где могут проверить, как и я, и увидеть эту ошибку – это называлось дух сотрудничества. А то, что я показываю эту ошибку, как я это видела, предлагая все исправить – это предательство. Я не могла уловить эту логику, но я поняла уже, что я вообще не понимаю истинную картину отношений на отделении.

Я очень любила Алену, делилась с ней всякими лайфхаками, рассказывала про распродажи и про Луизу Хэй, мне казалось, что ты очень близки, и она даже пригласила меня к себе на Новый год! Но я не поехала, я не праздную Новый год, именно потому, что в декабре у меня умер сын.

Когда мне предложили перейти на другое отделение, пока Алена болела – я сказала, что чувствовала:

– Мне будет не хватать Алены, и она наверняка тоже во мне нуждается, мне кажется, она будет против.

Спустя неделю меня снова пригласили перейти на отделение лор – и я опять сказала, что мне нравится работать с Алёной, мы дружим, и мне неловко оставить её одну на отделении.

Эта детская реакция вызвала большое недоумение, и главная сестра мне сказала:

– Вам нужно больше размышлять о своей ситуации, а не беспокоиться о других.

Эти слова были пророчеством. Когда Алена вышла с больничного, а был уже конец февраля 2022 года, и я снова подошла к заведующей с просьбой об отпуске, ответ был почти гневный:

– Какой отпуск, Андриана, посмотрите, что в мире творится!

– Но Вы же обещали, что я поеду к маме, как только Алена выйдет с больничного! – попыталась напомнить я.

– Вы не понимаете, что сейчас никто не может идти в отпуск? – закричала заведующая.

Я с ужасом поняла, что меня не просто обманули, но вообще не приняли в расчёт. А мама очень нуждалась во мне, мы не виделись два года из-за ковида!

В сильном волнении, я вышла из кабинета и пошла по коридору. На моем пути стояли несколько санитарок, переговариваясь между собой. Увидев меня, они дружно кивнули, и одна из них спросила:

– Ты какая-то сама не своя. Что-то стряслось?

– Да, стряслось! Наша заведующая сошла с ума! – выкрикнула я, и повертела пальцем у виска. От мысли, что я не смогу поехать к маме, я начала задыхаться, слезы выступили у меня на глазах. – В отпуск меня не отпускает! Опять неподходящий момент!

Через 20 минут заведующая вызвала меня в кабинет.

– Не только отпуска у Вас не будет, но и никаких отпрашиваний, к ветеринару или к стоматологу, и теперь я буду снимать с Вас баллы даже за выход в туалет, – чеканила Полина Васильевна, сощурив глаза.

– Вот как! Тогда, вероятно, нам пора попрощаться. Здесь так привыкли ненавидеть друг друга и при этом улыбаться, что я просто счастлива, что Вы все это сказали вслух. А к маме я все равно поеду.

Полина Васильевна от неожиданности расслабилась, отвела взгляд в окно, откинулась на спинку стула.

– Пишите рапорт об увольнении, я подпишу с завтрашнего дня, – почти спокойно сказала она.

– Нет, я долго ждала отпуска, и теперь мне нужно к нему подготовиться. Как положено, две недели я отработаю, и уйду. А Вы, когда будете в очередной раз показывать своим сотрудникам, какого Вы мнения об умственных способностях начальства, представляйте, что именно так говорят о Вас.

Заведующая часто крутила пальцем у виска, рассказывая нам после совещаний о том, какие решения приняты начальством. Но, конечно, она не думала, что однажды так скажут о ней.

Она вскинула на меня глаза, и в них был неподдельный интерес. Кажется, она впервые увидела меня. В этот момент я, наконец, догадалась, что моя «дружба» с Алёной была хорошим таким бревном у меня под ногами, и через это бревно нам с Полиной Васильевной общаться было почти невозможно.