Прошлый опыт научил меня некоторой осторожности. Я быстро забываю обиды, и, к сожалению, с ними забываю и причины, а вот причины лучше бы помнить, чтобы на плясать на граблях. У меня грабли карманные, складные, я их всегда ношу с собой, и когда все идет хорошо, я думаю: «А ведь у меня есть грабли, не станцевать ли, не показать ли высший пилотаж окружающим?»

Улица Правды стала моим прибежищем ещё в первый год учёбы в медицинском, когда мы раз в неделю ходили в бассейн. Я плавать не умела, ну только там где ноги достают, дальше – нет. И это был уже мой последний шанс научиться. Поэтому я пропускала занятия очень редко, если уже была температура и кашель и в общем полный уже набор. Ирина Геннадьевна, очень опытный тренер, ставила меня на дорожку вдоль бортика, чтобы я могла схватиться за этот бортик. В результате, в конце года я сдала все нормативы по нижнему краю верхнего. Моя благодарность ей, Ирине Геннадьевна, невыразима!!! Я была очень горда этим достижением, и сейчас им горда.

К чему я это? Если можно научиться плавать, можно научиться и всему остальному. В поликлинику на улице Правды я пришла с намерением научиться делать то, что я еще не умею или недостаточно хорошо умею. Моей целью были внутривенное инъекции, потому что попадать в вену – это искусство, которое спасает жизнь. А еще – я уже начала учиться на психолога, и нужно было применить это к своей реальности.

И вот я в святая святых, то самое отделение, которое опытные люди в медицине называют «ады». Бегом по лестницам без лифта, лежачие больные, часто с нарушениями психическими, часто лишённые общения не только со своими сверстниками, но вообще с кем-либо. Приход к такому человеку – это событие для него, а если событие связано ещё и с медицинской манипуляцией – то это большое событие. Я думаю, не раскрою секрета, сообщив, что под Новый год состарившиеся одинокие люди стараются попасть в больницу, чтобы не оставаться в одиночестве на все праздники. Рискуя жизнью, они перестают пить лекарства от давления и сердцебиения, чтобы «скорая» зафиксировала обострение, и увезла их в больницу. Часто эту скорую вызывает участковый врач или медсестра, пришедшие по вызову. Но бывает и обратная ситуация: человека нужно срочно отправить в больницу, а он говорит: «Не могу, мою кошку кормить некому, дочка на другом конце города живёт, кошку не возьмет, так что не поеду». Эти все трагедии каждый день происходят на глазах у медиков, которые вынуждены вплетаться в конфликты между семьями, участвовать невольно в написанных Судьбой трагедиях, и принимать непростые решения.

Для удобства обслуживания, территория поликлиники разделена на участки, но если персонала не хватает- то на одного врача может приходится два участка, а иногда и три участка. В осенне-зимний период это становится серьёзным испытанием на физическую выносливость, потому что за день иногда нужно, после приёма, обойти 8-10-15 вызовов. Представьте, что вы решили зайти в гости к такому количеству людей за один день, даже если они живут относительно близко – и вы поймете, что это практически ещё один рабочий день, после рабочего дня.

Во время ковида на вызов сперва приходил врач, а вслед за ним приходила медсестра – приносила лекарства, брала мазок (раньше его брали, пока он не показывал полное выздоровление, а это могло длиться и месяц, и два, и значит каждую неделю надо снова взять мазок), поэтому врачи и медсестры мутировали, и отрастили пропеллеры, крылья и длинные-предлинные, как у цапли, ноги, чтобы бегать по лестницам без лифта.

Однажды, по указанию врача, я пришла на незнакомый мне участок, взяла кровь у пациентки 98 лет, оставила лекарства и пошла дальше работать. Но оказалось, что ходить на чужой участок – это дурной тон, что это нехорошо. Я это узнала после того, как уже сходила. Коллега с этого участка, Серафима, обвинила меня в том, что это было сделано намеренно, чтобы заработать еë деньги. Все это было сказано при пациентах, непосредственно в тот момент, когда я брала кровь из вены, держа в одной руке иглу, а в другой – пробирку со стекающей туда кровью, готовясь поменять эту пробирку на пустую.