— Рита! — в комнату бешеным ураганом ворвалась мать.

Я от неожиданности подскочила на месте.

— Что?

— Где моя салатница?

Я закатила глаза. Не добившись никаких видимых результатов на «поле боя» с дядей Юрой, мать решила переключить свое внимание на окружающих. То есть, на меня.

— Не знаю, — пожала я плечами. — На ближайшей свалке, наверное.

— В смысле? — мать подошла и опустила одну руку на мой письменный стол.

Она была вся немного взъерошенная, а глаза из-за игры света казались черными, хотя на самом деле они всего лишь светло-карие.

— Разбилась твоя салатница. Случайно.

— Ты разбила? — мамины губы превратились в узкую бледную полоску.

— Я.

Не знаю, почему солгала. Не знаю, почему решила принять удар на себя. Наверное, всё дело было в неожиданности и стремительности ситуации. А даже если бы я всё спихнула на Дана, мать вряд ли поверила. Короче, в любом случае, я оказалась бы крайней. Так зачем бегать? Лучше уж получить сразу и прямо в лоб.

— Ну и как? Нормально себя чувствуешь? — мать скрестила руки на груди и посмотрела на меня так, что даже дышать стало трудно.

Я никогда не боялась ее. Между нами не было физического насилия. Ни разу. Но этот взгляд. Он был способен проникнуть до самых костей.

— Это произошло случайно, — отложив карандаш, ответила я.

— Случайно досталось из верхнего ящика и случайно разбилось? — мать скривила губы в ухмылке.

— Мы в ней ели чипсы, — раздраженно ответила я и закрыла пособие.

— Чипсы? В салатнице, которую я привезла из Италии?! Рит, тебе вообще на мать наплевать?!

— Да причем тут это? Просто салатница разбилась. Мы осколки быстро убрали.

— Нет, это была не просто салатница. Она стоила баснословных денег!

— Кому вообще придет в голову покупать посуду за баснословные деньги? — пробурчала я. — Может, еще и туалетный ёршик из золота рядом с унитазом поставишь?

— Ты мне тут еще поговори! Соврала матери, а теперь еще и пререкается. Совсем от рук отбилась!

— Я тебе не врала! — я резко поднялась со стула.

— Но и не сказала, — мать прищурила глаза. — Разбаловала я тебя. Ты не путай, с кем разговариваешь. Я тебе не подружка из соседнего подъезда.

— Ну если бы ты больше времени уделяла мне, то знала, что подруг у меня нет, — в глазах моментально начало щипать. Чёрт!

— А кто тебе виноват? Я? Никто тебя дома насильно не держит. Знакомься, дружи. У Дана полно друзей. А ты вечно дома сидишь и вяжешь. Рит, тебе еще не сто лет.

Я стиснула зубы и несколько секунд не дышала, чтобы побороть дурацкие слезы. Мне всегда было сложно найти друзей. Еще с самого детского сада. Не знаю, почему. Может, со мной что-то было не так или просто своего человека не находила. Иногда с кем-то могла обменяться парочкой общих фраз, не более. Так что Дан, уверена, не особо напрягался, когда пытался «изолировать» меня. Наше типа общение с Антоном, скорее, было исключением из правила.

— Ну да, действительно, — развела я руками. — Пойду и буду по городу друзей искать.

— Интересно, папаше своему ты тоже так нервы мотала бы?!

Глоток воздуха застрял где-то в горле. Вдруг стало так невыразимо больно. И самое смешное, что непонятно, где именно. В груди или в глотке. Наверное, и там, и там.

— Наташ, отстань от ребенка, — в комнату заглянул дядя Юра.

Пусть он и редко встревал в скандалы, но делал это всегда очень метко.

— Юра, мы без тебя разберемся, — мать раздраженно повела плечами.

— Оставь ее, — с нажимом произнес дядя Юра. — Не видишь, что она занимается уроками?

На секунду наши взгляды встретились и мне очень хотелось надеяться, что дядя Юра заметил мою немую благодарность.

Мать ушла, а я еще несколько минут стояла, привалившись поясницей к столу и пыталась унять дрожь в ногах и боль в грудной клетке. Мама знала, что тема об отце — это подлый удар ниже пояса. Знала и всё равно ударила.