— Нафига ты мне помогаешь? — уже заметно теряя терпение, задал еще один уточняющий вопрос Дан.

— А ты? — задала я встречный, даже ни секунды не думая над ним. Он вырвался сам по себе.

— Что «я»? Ты умеешь нормально говорить?

— Зачем ты мне помог? Почему не рассказал про приставку?

Этот момент действительно меня всё еще волновал. Я не верила в благородство Дана. За его враньем дяде Юре точно что-то скрывалось. Может, он захочет меня начать шантажировать или еще что-то в таком гадком и подлом духе? Я успела придумать столько всяких версий, что уже просто тошно от них. Поэтому решила спросить прямо.

— Мамаша твоя с тебя тогда точно живьем не слезла бы, — нехотя и словно через силу ответил Дан.

Ни в одном из выдуманных мною сценариев не было прописано такой строчки. Даже в черновике. Даже где-нибудь в скобках. Поэтому теперь я точно выглядела такой же пришибленной, как и Дан, когда он увидел, что я полезла за тряпкой и ведром.

Не дожидаясь никакого ответа, Дан забрал Пулю и молча вышел из ванной. Это был первый раз, когда мы друг другу вроде бы как… помогли? Прикрыли? Это точно реальность? Или мне следовало уже начать отсчитывать время до подлета астероида к поверхности нашей планеты? Иначе с чего вдруг такая почти что сплоченность?

Всё еще оглушенная нашей непонятно откуда взявшейся организованностью, я пошла мыть плитку на кухне. Когда она уже сияла чистотой, Дан забрал у меня ведро и ушел к себе, чтобы тоже навести порядок.

— Не думай, что теперь мы друзья, — буркнул он.

— Даже не собиралась, — на автомате ответила я.

Мы могли быть кем угодно, но уж точно не друзьями.

* Кит Джон Мун — британский барабанщик.

9. 7. Скандал.

Моя голова была прижата к раскрытому пособию по истории. Наша историчка никогда нас не щадила. Я к этому уже давно привыкла. Но в выпускном классе она, видимо, решила оторваться по полной. Помимо основных домашних заданий Ирина Николаевна давала нам еще и тесты, которые вероятно будут присутствовать на выпускных экзаменах.

К истории я никогда не питала никаких нежных чувств, а готовиться всё равно нужно было. Поэтому я уже больше часа сидела над пособием и буквально чувствовала, как пульсировали мои мозги, пытаясь запомнить внушительный список дат, аббревиатур и имен политических деятелей и деятелей культуры.

Дан давно уже куда-то ускакал со своими друзьями, поэтому мне одной пришлось сегодня слушать ругань мамы и дяди Юры. Они вернулись из поездки несколько дней назад, но судя по недовольному виду мамы и мрачному взгляду отчима, ничего толкового в их совместной личной жизни так и не произошло.

Я подозревала, что трещина пошла именно в тот момент, когда мать отказалась рожать еще одного ребенка. А дядя Юра, кажется, очень этого хотел. Возможно, существовали еще какие-то причины, но они мне были неизвестны, да я и не горела желанием их узнавать.

Несмотря на то, что я плотно прикрыла двери в свою комнату и периодически зажимала уши ладонями, мамин крик сложно было не услышать. Дан, будто подсознательно знал, когда именно нужно сваливать, чтобы не становиться свидетелем очередной драмы нашего пришибленного семейства.

Как обычно, всё началось из-за какой-то ерунды. Кажется, из-за грязи, что прилипла к ботинкам дяди Юры. Оно и неудивительно. За окном ужасная погода. Невозможно и шагу сделать, чтобы не вляпаться. А у нас еще перед домом асфальт немного «поплыл». Коммунальщики вроде бы должны будут завтра всё это безобразие устранить, если погода позволит. В общем, всё это были мелочи, но мать завелась не на шутку.

Подняв голову, я снова посмотрела на часть нерешенных тестов и нехотя потянулась за карандашом.