Все чаще Лукреции приходилось отправляться в поездки для служения в те края, где конфликт разгорался особенно яростно – к примеру, в Мунси в горах на севере Пенсильвании, и в Салем на юге Нью-Джерси. К тому времени она была уже достаточно опытным бойцом, и с энтузиазмом вступала в оживленное соперничество между сторонниками Хикса и консерваторами за членов собрания. В течение следующих пятнадцати месяцев она также посетила долину Делавэр. По возможности Джеймс всегда старался сопровождать ее в этих вылазках, везя ее из города в город в открытой коляске. Они не вели долгих разговоров, и тем не менее оба дорожили мирными часами, проведенными вместе в бессловесном общении. Когда же они прибывали на место, и Лукреция чувствовала потребность высказаться, знание того, что Джеймс находится где-то в этой комнате, придавало ей силы.

Однако торговля шерстью не позволяла Джеймсу покидать Филадельфию надолго. В апреле 1833 года Лукреция отправилась в масштабное путешествие по штату Нью-Йорк, которое должно было закончиться на ее любимом Нантакете. Ее сопровождала Фиби Пост Уиллис, кузина друга и доверенного лица Джеймса и Лукреции. Обе женщины безо всякого сопровождения отважно направились в Новую Англию, сев на пароход, идущий из Нью-Йорка в Провиденс. Впервые со времени, когда ей было одиннадцать, Лукреция возвращалась в свой островной дом. Как только они оказались в проливе Лонг-Айленд, и Лукреция услышала крики чаек и ощутила запах соли, ее настроение поднялось. И хотя на пути от Вудсхола ее настигла морская болезнь, она обрадовалась, завидев сгрудившийся вдоль бухты городок Нантакет, дома с серебристыми кровлями, одинокую церковную колокольню и бескрайнее, вычищенное ветром небо.

Друзья Нантакета также пострадали от раскола. Невзирая на то, что сторонники Хикса были в большинстве, у них не было лидера. Проповеди Лукреции звучали весьма убедительно для ее немногочисленной паствы, к тому же со многими ее связывали семейные узы. Кое-кто из родственников предпочел остаться с консерваторами, но ей было приятно обнаружить, что в личных отношениях они по-прежнему сохранили задушевную сердечность. Она возвращалась на «материк», преисполненная восторгом и новыми силами, но в то же время обеспокоенная положением Общества на ее родном острове. Вскоре туда должны были отправиться другие Друзья.

Вернувшись в Филадельфию после посещения Бедфорда, Линна, Салема, Провиденса и Нью-Йорка, Лукреция ощущала некое легкое смущение по поводу той скорости, с которой она путешествовала. Когда она сообщила на месячном собрании, что выполнила свою миссию, ее соседка после собрания напомнила, что «Саул сказал, что все исполнил, но припрятал лучшее». На что Лукреция язвительно заметила, что «буду рада, если она сама поедет туда же и закончит все, что я упустила». Что касается более серьезных дел, она несколько раз пыталась увидеться с Эдвардом Хиксом, рисовальщиком вывесок в округе Каунти и квакерским проповедником, прославившимся благодаря картине «Мирное царство». Собрание Хикса поручило ему совершить религиозную поездку в Новую Англию, и Лукреция хотела проинформировать его, с кем надлежит встретиться, и что ему следует говорить. Но Хикс был истинным квакером-квиетистом, полагавшим, что ничего не нужно планировать и предпринимать, пока не снизойдет прямое водительство Духа. В конце концов, оказалось, что Дух вообще не посылает его в Новую Англию. Более того, Дух не направлял его остаться дома в то время, когда туда приезжала с визитом Лукреция. Это положило начало антагонизму между ними. Он считал ее «хитренькой», а она решила, что он «чудаковатый».