– Не побежало ведь.

– Не знаю, не знаю… Я бы не рискнул так поставить войско. Верное поражение.

– Он рискнул, как видишь. И сам встал напротив острия нашего «клина», без шлема. И как он узнал, где будет это острие… Отчаянный парень. Простолюдины видели его лицо и его знамя. Потому и дрались, как раненные вепри.

– Думаешь, мужланов вдохновил пример бесстрашия их князя? Ха! Да они понятия не имеют о чести; что его мужланы, что наши. Быдло есть быдло. «Жить и жрать!» – вот их девиз. Когда молодой «друг» Род сшиб меня с коня, весь мой отряд мечников побежал, как одна большая напуганная свинья. Скоты… Изрубили их топорники, и поделом. Горько, но не жалко ничуть. Всего-то надо было оттеснить топорников на пару шагов, высвободить мою ногу из-под крупа павшего жеребца. Но хоть бы один дерзнул пойти с мечом на Рода, вызволять поверженного господина! Я построил им дома, дал жён на выбор, наделы. Никого не неволил, сами вызвались в поход с гиканьем-улюлюканьем, становиться богачами. В битве шли за моим конём и горя не знали, пока я рубил топорников. А наткнулись на пики «другов», дали дёру. Никакой чести у этих свинопасов нет и не будет никогда.

– Что ж, уточним у нашего мужлана, что такое честь. Ответь, юноша, за какие заслуги и подвиги тебя, щитоносца-простолюдина, принесли к нам?

– Я не щитоносец, – с трудом признался Зихо. – Я вольный охотник из Ничьих лесов.

– Неважно, какой ты охотник из каких лесов. Кем ты был в отряде Краулингов? Лучником?

– Я шёл «обречённым» у стремени господина, – выдохнул Зихо. – Нёс вторую пику.

Мёртвая тишина. Над лежанками поднялись все головы.

– Вот так новость… – растерянно произнёс кто-то.

– Господа, этот малолетний проходимец нагло врёт. За двадцать лет я не видал ни одного уцелевшего в битве «обречённого». И потом: в «обречённые» подряжаются только больные рабы. Чтобы три дня пожрать вволю и полапать девок в господском замке. Вольному и здоровому там делать нечего.

– Ты зачем и куда нёс пику, вольный охотник? Ты смертельно болен или примерещилось чего в обозе?

– Точно, он обозник. Хлебнул крепкого пива в Плонге и почудился подвиг, скажем. Со мной было такое однажды. Плонги подмешивают нам в пиво какую-то вредную гадость, ручаюсь.

Зихо растерялся.

– Это ты выскочил навстречу Дихту? – вдруг спросил воин с располосованной и зашитой грубыми нитками кожей на лбу и щеке. Под глазами багровые пятна, на груди массивная золотая цепь, знак побед по числу звеньев. – Господа, мальчишка не лжёт. Я шёл вторым рядом за пятёркой Тилга, вторым в семёрке, как раз за Краулингом. И видел всё. Четверо повалились с коней сразу, сам Тилг ударил пикой в щит князя и тоже упал. А этот полоумный охотник поднырнул под труп хозяина и бросился на Дихта с мясным топориком. Тот смёл его конём и не вспомнит, наверное. Метил пикою в меня.

– У него могучий конь, – позавидовал рыжий. – Будь у меня такой…

– Каким-каким топориком? – озадачился воин с серьгою.

Похоже, ситуация казалась удивительной даже для бывалых воинов. Кто-то приподнялся на локте.

– Мясным, – пояснил зашитый. – Ну, которым рабыни отбивают свиное мясо на кухне. У него в руке была такая кухонная штуковина из бычьей кости, в виде маленького топорика. До сих пор не знаю, то ли Дихт выбил меня из седла, то ли я сам свалился от смеха.

Железные всадники смотрели на Зихо во все глаза.

– У меня не было другого оружия… – выдавил он, не зная, куда девать левую руку под столь пристальным вниманием знаменитых господ. – Понимаете, клятва… Это подарок девушки Литы…

Подумал, собрался и добавил с уверенным достоинством: