– Значит, я должна помочь моему отцу доказать свою невиновность! – пылко ответила я.

Служанка с сомнением покачала головой, но возражать не стала. Мы ехали по дороге в замок сквозь серую хмарь. Дождь барабанил о натянутую ткань, и мысли мои были такими же хмурыми, как небо над головой.

15. 14

За окном бушевала непогода, как и всегда в октябре в этой части королевства. По такому случаю в проемы были вставлены рамы с прозрачной слюдой, но все равно дневного света уже не хватало. Я сидела у подоконника, склонившись над белоснежной рубашкой, и аккуратно выводила стежок за стежком. Шить и вышивать меня тоже научили в монастыре.

– Здесь никто не будет даром есть свой хлеб, – сказал мне несколько дней назад новый хозяин замка, – в ваши обязанности будет входить вот это! – с этими словами Дерек свалил мне на руки ворох рубашек. – Почините их.

Я покосилась на лежащие рядом ножницы и поспешно отодвинула их от себя, в очередной раз борясь с искушением искромсать отданную в починку одежду на мелкие лоскуты.

– Вы решили сделать меня своей служанкой? – спросила я тогда, стоя посередине своей комнаты с копной нательного белья в руках. Охнув, Мэгги, моя неизменная компаньонка, подскочила мне на помощь.

– Позвольте мне, госпожа! – предложила она.

– Нет, я хочу, чтобы это сделала Марисоль, – отрезал Дерек, не сводя с меня взгляда, от которого замирало сердце и все внутри переворачивалось. Я нервно сглотнула и лишь крепче прижала его рубашки к груди, понимая, что когда-нибудь ему надоест просто смотреть на меня, и тогда никто меня не спасет от него.

– Я все сделаю, – поспешила заверить я его, чтобы он поскорее ушел, к тому же в такой работе не было ничего постыдного. Но мужчина уходить не торопился.

Дерек неспешно прошелся по комнате, внимательно разглядывая ее убранство, легкой усмешкой отметил имеющееся здесь зеркало, и подошел к столу. Постояв с опущенной головой над закрытой шкатулкой с украшениями, он медленно открыл ее и запустил дрожащую руку в драгоценности.

– Это, – мужчина держал на подрагивающей ладони серьги с изумрудами, – мой отец подарил моей матери, когда она родила меня. А это, – Дерек достал из глубин шкатулки ожерелье с рубинами, – он привез ей из похода. А вот это...

Дьявол выкладывал из ларца одно украшение за другим и рассказывал историю его происхождения. Повинуясь внутреннему порыву, я, скинув одежду на кровать, подскочила к нему, положила все драгоценности в шкатулку и, закрыв ее, я протянула ему:

– Возьмите! Раз они принадлежали вашей семье, то возьмите!

– Здесь все и так принадлежит мне, миледи, – усмехнулся Дерек, – и даже вы. – Он взял шкатулку из моих рук и поставил ее на стол. – Можете носить все, что вам захочется. – Мужчина провел пальцами по моему лицу и добавил охрипшим голосом: – вам идут украшения, хотя я бы предпочел видеть вас без всего.

И пока я, потеряв дар речи, размышляла над ответом, Дерек уже ушел.

– Святые угодники! – запричитала Мэгги. – Что же это делается?! Сказать такое благородной девице!

«Просто я больше не благородная девица», – мрачно размышляла я, корпя над рубашками, втыкая иголку в ткань, представляя на ее месте мужчину с глазами грозового неба. Щеку жгло в месте, которого коснулась рука Дерека, а его слова об украшениях не шли у меня из головы. Неужели всю жизнь я прожила во лжи? Неужели то, что я принимала за любовь и заботу, было лишь хорошо организованным спектаклем, но зачем? А еще Дерек сказал, что предпочел бы видеть меня без всего! Эти мысли, гонимые по кругу, явились причиной бессонницы последних ночей, я даже старалась лишний раз не выходить из комнаты. И хотя меня уже никто не удерживал взаперти, совсем без присмотра не оставляли: куда бы я ни направилась за мной всегда следовал кто-то из наемников, чаще всего это был Бран.