– Безрассудный! То, что ты сеешь, не оживет, если не умрет! И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое получится, пшеничное или какое иное! Но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени дает свое тело по делам его!

Бетти покачала головой и пошла в ресторан, напоследок подмигнув полисмену и сунув ему в незаметно подставленную пятерню монетку. До ресторана от площади было всего несколько десятков шагов. Дородный швейцар в старом кавалерийском мундире с побитыми золочеными эполетами и выцветшими галунами на груди тут же распахнул перед ней двери, склонился в учтивом полупоклоне, не забыв, впрочем, оставить чуть протянутой руку, куда Бетти ловко пристроила целый латунный доллар с плохо пропечатанным профилем президента Эванса. Бетти вошла в ресторанный зал, окунулась в аромат табачного дыма и негромкую музыку, почти полностью перебивавшую отдаленные завывания священников с площади, и с облегчением вздохнула:

– О-ля-ля, как же тут сладенько!

Интерьер ресторана «Пряные Радости» был выдержан в стиле позапрошлого века, но никто, конечно же, об этом не знал, так как это не было результатом чьего-то замысла, а возникло вследствие естественного хода вещей. Со временем искатели сокровищ натащили из руин в Тристар всего, что было в брошенных соседних городах, в том числе старой мебели и разнообразной утвари. Но убранство зала безусловно поражало своей бьющей в глаза роскошью и утонченной элегантностью. В его центре располагался большой испорченный рояль, вокруг которого стояли удобные кресла для музыкантов. Вокруг были расставлены декоративные фонтаны, они создавали атмосферу спокойствия и расслабленности, которую так ярко почувствовала Бетти, едва войдя внутрь. Фонтаны, впрочем, тоже пока не работали. Стены были украшены картинами в позолоченных рамах, изображающими красивые пейзажи и портреты различных людей, вероятно широко известных прежде. Пол покрывал паркет из красного дерева, дополнявший общий стиль интерьера. В некоторых местах на паркете еще виднелась солома, которой по весне устилали пол, чтобы собирать всю грязь, которую приносили посетители с улицы.

По краям зала стояли уютные деревянные кабинки, где можно было уединиться и насладиться тишиной и спокойствием. Каждая кабинка имела свой индивидуальный дизайн и оформление, что позволяло буквально каждому посетителю этого места почувствовать себя особенным. А поскольку обычных граждан Директории сюда не пускал дородный швейцар, то здесь все были особенными. Впрочем, кабинки находились слишком близко друг от друга, и через резные перегородки обычно было отлично слышно, о чем говорят соседи. Бетти, однако, считала эту особенность ресторана весьма ценной и использовала ее так же, как когда-то раньше городские базары – для пополнения своей обширной коллекции слухов.

Для Бетти была зарезервирована ее любимая кабинка, напоминавшая ей своим розовым оттенком мыло, и там ее уже ждали. Совершенно неприметный человек неопределенного возраста и положения сидел в кабинке так тихо и незаметно, что казался частью интерьера. Впрочем, это впечатление было обманчивым, или, как хорошо понимала Бетти, это была самая опасная часть интерьера ресторана. Та самая стена, у которой были уши, глаза и зубы. Что-то вроде затаившейся змеи, слившейся с травой.

– Добрый день, я присяду на минутку? – произнесла Бетти, подойдя. – Ваш папочка, надеюсь, в добром здравии? Все так же торгует вчерашним закатом?

– Здравствуйте, мисс Фивер, – просто ответил человек и сделал приглашающий жест. – Папочка просил передать, что в сумрачном мире нет друзей на закате. Вчерашний закат уже продан, но для вас есть завтрашний рассвет.