– Я знаю, Гилри, – тихо произнес Амир. – А что дела равнинным до горного капища и его обитателей?

– Гончие же. Равнинники их боятся вусмерть, сейчас ропщут, мол, как Зора начали славить везде – так и житья от них не стало. А лорд Леон еще и на коронацию позвал главным действующим лицом одного из зоровых детей! Силен король, что и сказать!

– Этим ваши равнинные собратья удивительно напоминают Эллераль, – сухо произнес Амир.

– Не дуйся, всадник! Кому есть дело до того, что скажут пять-шесть советников? Зор – древнейший из Сокрытых, глупо жить и под его властью тоже – но не признавать этого! А ведь к победе – это все жрецы говорят хором, любому богу возносящие моления – нас именно он привел, даровав свою силу в том числе и тебе. И вообще, сегодня наш общий праздник! Праздник победителей! Праздник жизни! И пусть даже не косятся – где бы все эти неженки были иначе! Хэй!

Окликнутый кем-то, он растворился в толпе, но и Киру тоже утянул за собой.

Амир со спутниками подходили то к одной, то к другой компании, иногда кто-то сам присоединялся к ним на какое-то время, а после шел общаться с другими встреченными господами. Так постепенно, не смотря на огромное количество собравшихся, пообщаться успевали все со всеми – если только, конечно, кто-то не поставит себе целью избегать определенных встреч. Некоторых же было видно издалека и сразу – захочешь не заметить, ан не выйдет. Вот как Ардэйхи – ровно сапфировый утес в бурливом море.

– Всадник, эхей! Ясного тебе неба вовеки, Амир, изволь сюда! – Кинн Нэйт-Ардэйх помахал рукой, и Амир присоединился к группе элро, облаченных в густо-синее с серебром. Старший лорд – точно образец ледяного величия и сдержанной, суровой красоты. Все за то: и прическа, высоко собранные в узел волосы – не все, оставлен водопад тонких косичек по плечам, и вышивка на одежде – тонкая и легкая, и украшений минимум – перстень с кианитом, браслет с рысиными головами на левом запястье, сложный крупный аграф-пряжка на плаще да витой тяжелый торквес под воротом. Разбойничья серьга с пером и бусинами, разумеется, осталась в прошлом – только вот белесый шрам на скуле все того же лесного воина-повстанца напоминает. Амир только головой покачал, заметив:

– Уаллэн, вам только венца не хватает! Будь я чужеземцем, так и не сразу понял бы, кого коронуют – вас или же все-таки лорда Мааркана!

Старший Ардэйх удивленно моргнул, а потом неожиданно рассмеялся:

– Конунг, ты чего? С каких это пор мы вдруг на такой излишне церемонной ноте общаемся?

Амир улыбнулся, пожав плечами, а сам скосил глаза на прочую компанию, с которой перед его появлением и вели беседу Ардэйхи – то есть, сам Уаллэн, Фиантэйн и Кинн, да еще несколько их родичей, которых по именам Амир не помнил. Компания же собеседников горных состояла в основном из равнинных князьев. Из них всех северяне знали только двоих. Первый – смуглый и темноглазый, точно и не гаэлец вовсе, а торроссец или вовсе человек-кортуанец, узколицый, вечно несколько брюзгливо поджимающий губы Талврин О’Грэнн, и его близкий друг, но полная противоположность внешне – светлый до бесцветности, весь какой-то серо-пепельный, от глаз и длинных прямых волос до блеклой одежды и со слегка лошадиной физиономией Марх О'Лирри. Еще и одет этот молодой равнинник был в наряд невнятных, серо-зеленоватых тонов, что еще больше усиливало его бесцветность; его друг Талврин же, и без того изрядно выделяющийся среди сородичей, предпочел крайморскую моду – на том была широкорукавая пышная белая рубашка, затянутая лазурным бархатом жилета на узкой талии, и бархатные же узкие брюки, ладно еще сапоги со шнуровкой остались привычные, гаэльские. В компании с этими равнинными князьями были какие-то их сопровождающие, скорее, личные охранники, чем родичи, но они в разговоре не участвовали.