– Ночь будет длинная, снежная. Холодная. После полуночи ожидается резкое понижение температуры. Здесь у нас частенько так. Правда обычно в лютеньподобные явления, а вот в этом году аномалия, в морозень. Поэтому я прошу вас проследовать за мной в гостиницу или же уехать прочь, за пределы нашего квадрата. Вы уж меня извините за столь грубое к вам отношение. Я не хочу утром обнаружить ваши обледеневшие тела. К тому же, у нас тут не безопасно.

– Ты чего несёшь? Какие обледеневшие? – фыркнул недоверчиво Кощей и прищурился, дабы разглядеть получше старшего. – Да и ежели обледенеем, потом оттаем.

– Не сомневаюсь, – отозвался глава.

– Тогда мы поедим, – вернулся к теме насущной Сила и махнул головой в сторону повозки. – Спасибо за предложение и всего хорошего.

– Я вас провожу, – сказал глава, но Кощей воспротивился.

– Мы сами, – махнул он рукой и подошёл к коням.

Нарисовав в воздухе пару рун, Кощей приложил их ко лбам мертвяков, затем положил ладони им на морды, закрыл глаза. Кони, ни чем не отличавшиеся от живых, разве что белёсыми глазами, стояли спокойно. Им не за чем было волноваться, они мертвы. Некоторое время Скоморох рылся в своей голове, выискивая нужный маршрут. Каким-то образом карта дорог, да и всего мира, вместе с сёлами, городами, гостиницами и постоялыми дворами была в головах колдунов, они могли спокойно идти выбранным маршрутом и переносить нужный маршрут в головы мёртвым коням, благодаря ворожбеному знаку. Через некоторое времяруны мягко вспыхнули красным светом, а после осыпались пеплом вниз. Новый маршрут загружен. Можно ехать. Волшба всегда происходила без всяких вспышек и суеты, и Могильщик частенько спрашивал Кощея: как же всё-таки так получалось? И Скоморох всё время ему отвечал одно и тоже: да хрен его знает.

Кощей запрыгнул на передок,и прежде, чем Сила взмахнул вожжами, глава взял под поводья коней и, посмотрев на Медведя, твёрдо сказал:

– Я обязан вас проводить.

Сила спорить не стал, как и Кощей. Лишь переглянулся с братом и крепче перехватил поводья. На мгновение появилось желание предложить главе сесть на облучок, рядом с ними, но тут же пропало. Странный он, а странных надо держать на расстоянии. Впрочем и поближе было бы не плохо, но пожалуй так, как есть, будет лучше всего.

Далее путь потёк в гулкой тишине. Снег продолжал падать, поднялся ветер. Холодные хлопья то и дело резали щёки, лоб и губы, но Медведь упрямо сидел на своём месте, тулуп хранил на себе небольшие капельки влаги. Сила смотрел вперёд. Пост проехали просто, будочник явно не радостный появлением путников и кутаясь в меховой, довольно приличный плащ, на который Медведь обратил внимание, лишь отвёл «коромысло» в сторону. Недобро проводил их взглядом.

Неширокая дорога скоро кончилась, и они спокойно свернули направо, оказавшись перед развилкой. Мёртвые кони, как и полагалось заколдованным скакунам, повернули ещё раз направо, глава их не останавливал. По правую руку показались огоньки, и Сила ощутил странную радость от того, что темнота осталась позади. Вроде как и голоса послышались. Он не боялся, но неприятности Медведю были ни к чему.

В какой-то момент снег стал идти медленнее и поредел. Справа Сила увидел высокий, многоэтажный дом. Он тянулся длинной стеной, уходя из снеговой завесы в снеговую даль. И конца и края его не было видно. В каждом окне горел свет, разный свет: то красный, то синий, то зелёный, то золотистый. И слышались смех и разговоры. Но Сила не мог понять слов, будто они сливались в одну длинную, монотонную мелодию. И вскоре свет превратился в жидкую, киселеобразную массу и начал стекаться в одну плоскость, больше похожую на радугу. И Медведь перестал бы смотреть и заткнул бы уши ладонями, но неожиданно понял, что не может повернуть головы и моргнуть. А впрочем, нет, он моргнул. Вернее, опустил отяжелевшие веки, и свет с шумом голосов померк, как и мир, что окружал их.