Некоторое время он стоял за высокими воротами дворца, то на небо смотрел, то подставлялся ветру, смотрел на людей и редкие мимо проезжающие кареты, повозки и торопящихся куда-то почтовиков. Смотрел на дома, что красивыми, остроконечными крышами уходили высоко в небо. Они были многоэтажные, богатые и красивые. Смотрел на большую, сверкающую витринами однако скромно приткнувшуюся на углу улицы булочную, из которой одурманивающие пахло свежей выпечкой. Не долго думая, Антоний прошёл к булочной, купил хрустящую, из пшеничной, белоснежной муки булку, и чувствуя себя свободным и не по праву счастливым, направился на запад, в сторону храма, жуя купленную сдобу…

Морозень 1493 год от К.С.

Славорусия, Большая Столица

Шёл одна тысяча четыреста девяносто третий год от Конца Света. Первый день морозня для последнего месяца зимы оказался ничем не примечательным. Обычным. Утром мороз продрал до костей, к обеду потеплело, вечером снова похолодало. Солнце – огромный красный диск, поднявшись из-за горизонта, сначала не весело коснулось земли, после растеклось алым заревом по верхушкам деревьев, затем, поднявшись выше, пожелтело и вроде как стало не по зимнему хорошо.

День был обычным, тёк не спешно. До обеда так вообще тянулся резиной. Ушедший ранним утром копать могилу Сила Могильщик, прихватив с собой кирку, лом и лопату, вернулся только через несколько часов. И с удивлением отметил, что время для чая ещё оставалось. К концу зимы мороз лез в землю, будто прячась от солнца, земля промерзала так, что и лом порой не брал. Посему выкопать пришлось не глубокую, впрочем мертвецу сойдёт, а люди уже давно перестали верить в приметы и перестали сохранять традиции. Впрочем пришедшая вчера к Силе бабка Настасья попросила и обряд соблюсти и скомороха на похороны позвать.

Сила обряды плохо знал. Именно те, что шли издревле, что были чёрт знает когда ещё до Конца Света. Но в рекламной брошюре, что они с Кощеем Скоморохом, братом, иногда раскидывали по городу, смело заявлял, что обряды знает и если надо похоронит по старым обычаям. Людям сегодняшним толком разбираться так оно было тысячу лет назад или нет и вовсе не досуг, потому появлялись на пороге избы Могильщика и Скомороха те, кому это казалось важным и соглашались без вопросов, веруя в то, что Сила сделает, как оно было.

Сегодняшнее время было страшное, то мертвецы по земле Славорусийской гуляли, то демоны, то упыри и оборотни, потому многие скидывали усопших на руки фирме, какая, например, была у Сидора Гробовщика, а те сжигали их в огромных ворожбеных печах, а потом скидывали прах и кости в огромную яму. И когда она наполнялась, закапывали её и забывали о них. Как и родственники. У тех людей даже креста наскоро сколоченного не было. И уже на следующий день ходили по тем местам другие люди, живые, и знать не знали, что там, вроде как, могила.

Сжигали вроде как тоже по обряду, совсем старому, но братская, тут же забытая могила, претила так, что Могильщик порой ругался по этому поводу с Гробовщиком, а тот отвечал, что за такие похороны много денег платят, и мёртвым всё равно, где и как лежать. Тут Сила с ним соглашался, ведь сгоревшие уже не встанут. Впрочем, если колдуна хорошего позвать, так он и прах подымет. К Силе приходили по обыкновению старики и платили мало. Впрочем, Могильщик много и не требовал.

После крепкого чая с бубликом, Сила вновь засобирался во двор. Нужно было укрыть дно телеги сеном, установить на неё гроб с покойником. Вчера вечером Сила забрал умершего у бабки, обмыл его хорошо, нарядил в чистые одежды. Причесал, подстриг старику бороду и усы, вплёл в скудные белые седины пару бусин из яшмы, бабка попросила. Оставил в специальной комнате, зажёг свечи, установил у основания икону, старуха принесла, мол веровал старик. Старуха всю ночь провела подле покойника, там же был и Кощей. Он пел песни, а бабка читала молитвы. На самом деле Сила не знал, как точно и чётко проводились обряды, да и стародавние времена – это всего лишь пересказ одного, потом другого, а затем третьего. И в итоге, уже никто не знает, где вымысел, а где правда. У Силы было три источника, и ещё родительские рассказы и маленькие традиции деревни, где он вырос, и все они говорили о разном. Посему Могильщик просто слепил из всего этого нечто своё – и это «своё» продавал.