«Наверное, если она не устроила скандал и не оттаскала меня за волосы, а предложила дружить, я ей нравлюсь тоже? А если она специально так сказала, чтобы меня обмануть и не обижать? А может, у них так принято, у иностранцев: в лицо одно говорят, а делают другое. Ладно, в конце концов, то, что произошло, не воротишь и пусть так все и идет», – сдался он наконец и стал вникать в то, о чем говорила учительница.

После урока – а биология была последней – он, стоя на лестнице уже одетый, перед входом в школу, смотрел, как Дана садится в черную «Волгу». Она помахала ему рукой, он в ответ тоже, однако покосился предварительно по сторонам. Машина уехала, а он смотрел ей вслед. Ему вдруг стало тоскливо ото всего этого, он подумал: «А что дальше и к чему все это может привести?» От предложения ребят сгонять за пробками к «Союзу» он отказался и пошел домой. На улице уже пели птицы, журчали ручьи и по-весеннему ярко светило солнце.

Весь день Артем просидел в квартире, не выходя, что бывало с ним крайне редко, и был один. Он размышлял, разговаривал сам с собою вслух и все более убеждался, что его отношение к Дане уже переросло в нечто большее, чем просто заигрывание. Может, это и есть любовь, о которой все поют по радио и по телеку – в этом разобраться было сложно, чувство явно было незнакомое. По своей замкнутости он не хотел доверяться никому, и даже когда поздно вечером пришли родители, он им ничего не сказал. В переживаниях его еще согревала мысль о том, что Дана, может быть, к нему тоже не равнодушна, хотя она иностранка и вообще живет в другом измерении. Ночью он плохо спал и все время ворочался с боку на бок.

С произошедшего события прошло пару недель; буря эмоций, захлестнувшая Артема, улеглась; они просто общались как хорошие знакомые, улыбались и он, и она, когда здоровались или прощались. Он подарил ей брелок для ключей в виде белки, а она ему открытку с видом Софии и надписью: «Артему от Даны». При всем этом Артем не забывал со своей стороны про конспирацию и старался все это делать незаметно ото всех. Но, видимо, шила в мешке не утаишь, и изменения все же стали бросаться в глаза со стороны, даже учителя говорили:

– Репкин, что с тобой произошло? Ты больше не дерешься на переменах, не обижаешь девочек, стал просто примерным учеником, только осталось поднять успеваемость.

При этих словах он скромно сидел, наклонив голову, уткнувшись взглядом в парту. Среди ребят тоже ползли противные для Артема слухи, которых он так боялся, но он твердо отнекивался и отшучивался. Однажды, после урока истории, который проходил на 4-м этаже, Артем, будучи дежурным по классу, задержался, чтобы поправить и расставить стулья и протереть доску. Все уже вышли, кроме Даны, которая долго собирала свой портфель.

– Давай я тебе помогу, Тёма, – сказала она деловито и подошла к нему, взяв в руки губку.

Артем оглянулся с чувством беспокойства – в классе никого кроме них не было. Дана стояла напротив него так близко, что чувствовалось ее дыхание. Она была восхитительная в розовой новенькой кофточке, поверх которой был повязан пионерский галстук. Они встретились глазами и несколько секунд смотрели, не отрываясь, друг на друга неподвижно. Неожиданно для себя, скорее повинуясь инстинкту или эмоциям, чем разуму, и не в силах сдержаться, Артем вдруг сделал шаг вперед и поцеловал Дану в уголок ее губ.

Губы были мягкими, теплыми и немного влажными. Артема в этот момент охватило странное чувство, и мелкая дрожь заструилась по всему его телу. Он отпрянул назад, ожидая неизвестной ему реакции Даны. А она стояла неподвижно, смотря на него широко раскрытыми, удивленными глазами, не сделала ни одного протестующего движения. Затем подошла близко-близко, обвила его шею своими руками и прильнула к нему, подарив глубокий и долгий поцелуй.