В тот день я ещё раз с удивлением заметил, насколько силён, могуч и интернационален русский мат… С момента моего призыва я уже обратил внимание на то, что определёнными выражениями пользуются все без исключения потомки разных еврейских диаспор и сабры. Сейчас же, слушая восклицания моих новых товарищей, которые они выговаривали в сердцах, упоминая какую-то на ломаном русском определённую мать или анатомические названия определённых частей тела16, я не мог скрыть своей улыбки, за которую, как я заметил, получал несколько удивленные взгляды наших экзаменаторов.

Так мы всем «табором» возились под жарким солнцем Негева на этой «игровой площадке для взрослых» до обеда, зарабатывая и теряя очки в глазах «наших» лётчиков, которые, сидя в тенёчке и покуривая, внимательно наблюдали за нами и всё время что-то записывали в свои планшеты.

На обед мы уже плелись усталые – большинство из нас в ободранной одежде и ссадинах, которые мы заработали, рьяно пытаясь выполнить невыполнимое…

После обеда нас направили в один из классов Лётной школы – вторая половина «офицерских проверок» была направлена на «духовную» составляющую, а не физическую, которая проверялась на игровой площадке. Нас рассадили в полукруг перед нашими экзаменаторами, и те начали задавать избранным им людям каверзные вопросы по определённым, заданным ситуациям. Например: «Вы на корабле, и вдруг видите, как кто-то упал в море. Вы за ним прыгнете?» Если человек отвечал: «Да!», то тут же следовала подковырка: «Но вода в море холодна, и вы явно тут же замёрзнете, не успев никого спасти!» На тех, кто, подозревая подвох, отвечал: «Нет!», тут же обрушивалось: «Вы что, эгоист?! Вы не готовы даже попытаться спасти бедного человека?»… И так по любой теме и по любому ответу, который мы давали на выдуманные ситуации… «Наши» лётчики не давали спуска никому, и приходилось защищать свои ответы в меняющихся условиях задачи или признавать их несостоятельными… Я участвовал в этих дискуссиях только в той мере, в которой вопросы задавались мне лично… С уровнем моего ограниченного иврита я не знал всех слов, сказанных экзаменаторами и моими товарищами, так что я больше «мотал на ус», чем говорил. Пока я не заметил пристального, слегка прищуренного взгляда высокого лётчика – того, который меня впечатлил, обращённого на меня. И я понял, что я на прицеле…

Следующий вопрос был направлен прямо на меня. Назвав мой номер, высокий, сразу понравившийся мне лётчик, задал вопрос, который я даже не понял, так как он использовал выражение, пришедшее в иврит из арамейского языка тысячелетия тому назад: «Что вы можете рассказать про иньяней дьёма». Немного опешив, я начал копаться в своей памяти и пытаться применять все правила склонения иврита, которые я учил в школе… Ничего не помогло – выражения «иньяней дьёма» я ещё нигде и никогда не встречал! Быстро сообразив, что лучше не тянуть резину, я, приложив немалое усилие, чтобы стереть со своего лица растерянность и придать ему умное и уверенное выражение, обратился к своим товарищам, сидевшим вокруг и вопросительно глядевшим на меня: «Я новый репатриант, всего два года в стране. Ещё не знаю, что такое „иньяней дьёма“. Кто сможет мне объяснить, что это такое?» Пара мгновений замешательства, и ребята наперебой бросились объяснять мне, что это всего лишь «новости дня»… Краем глаза я заметил неподдельное изумление на лицах экзаменаторов – такого они вряд ли ожидали… Но меня уже было не смутить – ухватившись за гриву своего коня-горбунка, чувствуя облегчение от того, что сейчас я знаю, что такое «иньяней дьёма», я попёр вперёд: «Так как газет и журналов я не читаю, только просматриваю картинки и фотографии, то не может ли кто-то из вас рассказать мне, о чём сегодня писали в газете?» Мельком взглянул на «наших» лётчиков – от изумления их глаза сделались круглыми, как мячики для пинг-понга… После небольшой паузы кто-то из ребят начал называть заголовки одной из утренних газет. Не дав ему чересчур развить эту тему, я перехватил инициативу и спросил кого-то другого о его мнении по поводу этой новости… Через несколько минут у нас развилась настоящая дискуссия, в которой я играл роль модератора… И как у настоящего модератора-ведущего, у меня не было никакого понятия, о чем говорят мои дискуссанты… Глянув на лётчиков, я с удовлетворением заметил их довольную улыбку и смеющиеся глаза высокого…