Гонорары Бертольда действительно были весьма высоки. Вскоре он стал одним из самых востребованных и уважаемых врачей Немецкой слободы, а затем и всей Москвы. Его европейское образование, опыт и умение находить подход к пациентам обеспечили ему постепенный рост положения в обществе. Дом их становился все более комфортным и благоустроенным, появлялись новые предметы роскоши и уютные мелочи, напоминающие о прошлой жизни в Баварии.

Месяцы пролетели в ожидании чуда, словно страницы увлекательной книги, которую читаешь на одном дыхании. Элеонора, окруженная заботой и любовью Бертольда, расцвела, словно весенний цветок. Ее глаза сияли счастьем, а лицо озарилось мягким румянцем. Она чувствовала себя наполненной новой жизнью, новой энергией, новой любовью.

Бертольд, словно рыцарь, оберегающий свою даму, стал относиться к Элеоноре с еще большей заботой и нежностью. Он ухаживал за ней, как за хрупким цветком, оберегая от любых невзгод. Он читал ей книги, рассказывал истории, пел песни, пытаясь отвлечь ее от тревог и волнений.

Когда же пришло время родов, Элеонора, несмотря на страх и боль, держалась стойко. Бертольд, бледный и взволнованный, держал ее за руку, стараясь поддержать и успокоить.

Роды были тяжелыми и долгими. Элеонора кричала от боли, но не теряла присутствия духа. Бертольд, видя ее страдания, чувствовал себя беспомощным, но не отходил от жены ни на шаг.

Наконец, после долгих часов мучений, раздался первый крик новорожденного. На свет появилась маленькая девочка, здоровая и крепкая. Элеонора, измученная, но счастливая, прижала дочь к груди. Слезы радости текли по ее щекам.

Бертольд, увидев свою дочь, почувствовал, как сердце наполняется любовью и гордостью. Он взял девочку на руки, рассматривая ее маленькое личико. "Она прекрасна, Элеонора," – прошептал он, его голос дрожал от волнения. "Она – наше чудо."

Они назвали дочь Aнна-София, это было не только второе имя Элеонор, но и имя матери Бертольда (полное имя малышки было – Anna-Sophia Wittelsbach von Bayern). Маленькая Анна стала центром их Вселенной, их радостью и надеждой. Они смотрели на нее и видели в ней продолжение своей любви, символ своей непокорности и верности друг другу.

Так проходили годы в Москве, наполненные трудами и радостями, любовью и семейным счастьем. Вскоре на свет появился еще один ребенок, на сей раз господь послал им сына, ему дали имя Рихард, семья их росла и крепла , а чувства не угасали со временем.

Но счастье, как известно, не бывает безоблачным, и тень горя легла на их дом, омрачив ожидание третьего ребенка.

Элеонора, словно хрупкий цветок, увядающий под палящим солнцем, начала угасать, сначала она почувствовала сильное недомогание, которое быстро переросло в тяжелую болезнь. Лихорадка, словно огненный бич, хлестала ее тело, слабость сковала ее движения, а мучительный кашель, словно зловещая птица, терзал ее грудь. День за днем силы покидали ее, и тень смерти все ближе подкрадывалась к ее постели.

Бертольд, словно лев, сражающийся за свою любимую, он не желал сдаваться. Его руки исцеляли раны и возвращали жизнь, теперь был бессилен перед коварной болезнью, терзавшей его любимую. Он не отходил от ее постели, словно верный страж, оберегая ее сон и ухаживая за ней, как за бесценной драгоценностью. Его глаза, обычно полные жизни и радости, теперь были полны тревоги и отчаяния.

Он вызвал лучших московских лекарей, чьи имена гремели по всей России, готовый отдать все, лишь бы вернуть Элеоноре здоровье. Он молил Бога о чуде, словно отчаявшийся путник, заблудившийся в темном лесу. Он искал спасение в древних книгах по медицине, словно алхимик, стремящийся найти философский камень.