– Ты так вчера быстро исчез. Как тебе рисунок Настены?

– Бесподобно. У нее глаза живые, поэтому душа и не уходит оттуда, покоя им не дает. Ей же кажется, что Настена здесь. Надо отцу сказать, чтобы портрет из квартиры вынес и оставил где-нибудь на время.

– Надо на кладбище в могиле Настены закопать, через сорок дней душа ее уйдет.

– Почему именно на кладбище?

– Душа всегда присутствует при погребении тела, а потом, когда не может его найти, уходит. Так и здесь.

– И как об этом сказать родителям Настены?

– Вот и придумай, что сказать. Найди того художника, который портрет рисовал, пусть попросит на время портрет, чтобы какую-нибудь свою картину закончить. Так более-менее правдоподобно. Пусть порасспросит про девочку, узнает про все и подскажет, что надо сделать с портретом.

– И как найти этого художника?

– Это уже тебе думать. Среди местных художников поискать надо.

– Понятное дело, что среди художников. А где эти художники обитают? Разве что интернет расспросить, может подскажет места их обитания.

В воскресенье вечером я направился в кафе, где по слухам интернета собирались местные художники. При моем появлении на меня многие обратили внимание. Похоже, здесь все были знакомы друг с другом. Все столики были заняты, поэтому пришлось довольствоваться еще незанятым стулом у стойки бара.

– Не на свое место сел, любезный, – сказал подошедший бармен, – и вряд ли какой столик освободится в ближайшие три часа.

– Что ж, это к лучшему, – сказал я, – значит вся художественная элита здесь.

– Вся, не вся, но почти все здесь. Ищешь кого?

– Для начала коктейль свой фирменный плесни, чтоб не скучно было общаться, пока хозяин стула где то бродит. Портрет жены хочу заказать карандашный. Чтоб как живая была.

– Что, одной живой дома не хватает? – кто то толкнул меня сбоку, – погрел место, освобождай.

– Пожалуйста, пожалуйста, – я уступил место завсегдатаю, – нет, давно мечтаю иметь такой живой карандашный рисунок. Слышал краем уха, что кто то из ваших девочку на празднике нарисовал, народ изумлялся – как живая.

– Хм, есть такой бродяга. Но что то давненько я его не видел, говорят, в творческом запое. Зациклился на портрете женщины в полный рост, обнаженной, с яблоком в руке. Ну, прям Ева перед искушением.

– А как его найти?

– Ха, его лучше не трогать, в творческом порыве может запросто с лестницы спустить. Здесь он неподалеку обитает, в «Изумруде». Дом так называется, этаж не скажу. Сам был навеселе, когда раз только был у него.

– Спасибо, теперь найду.

«Зеленый дом», как я его называл, был совсем рядом с моим. Так что, если домовенок поможет опять покинуть телеса, смогу поискать чудо-художника. Вообще, я сам люблю картины с фотографической точностью. Если изображена береза, то значит должна быть береза, если пшеничное поле, то чтоб не топором Ван Гоговским рубленное, а чтоб как у Шишкина, каждый колосок прорисован. И чтобы лицо человеческое излучало свет и все в нем было пропорционально. Вечером специально постелил себе в зале на диване, чтобы жену не беспокоить. Допоздна смотрел по телевизору свои каналы и жена пораньше пошла спать. Выждал еще полчасика и сам лег спать.

– Домовенок, отзовись.

– Тут я, тут. Ну что, узнал что-нибудь про художника?

– Здесь он неподалеку живет. Помоги мне с телом расстаться.

– Ну, так, расслабляйся до последней клеточки и выходи.

– Когда ты рядом у меня лучше получается. У-ф-ф, расслабляюсь.

Опять легкость и опять радость нового обретения.

– Поплыли на крышу, оттуда дом художника хорошо будет виден.

– Поплыли через Пахомыча, он опять сегодня пьян в стельку. Жена его чуть не убила за твою рвоту. За одним оценишь Эльзу, она как раз в ванной.