Я резко вскинула голову:

– А тебе-то за что извиняться?

– Ну, меня как-никак оставили. Перед твоим приходом Дуг как раз объяснял, что все дело в их дебильном правиле: последним пришел, первым ушел. – Она скривила губы. – Видимо, меня спасло то, что я проработала тут десять лет.

В голове все перемешалось – как будто мозг рассыпался на множество мелких осколков, которые я никак не могла собрать воедино.

– Когда нас закрывают? – Вопрос застрял где-то в горле.

Дуга передернуло.

– Через пару месяцев. Решили оставить только драммондский офис. Там аренда чуть дешевле. Сегодня объявили, кого переводят в новое помещение.

Прекрасно. Останусь без работы как раз под Рождество.

Главный редактор повозил чашку с кофе по столу и добавил:

– Кстати, они уже утвердили название новой газеты.

Фрэнсис и я одновременно вскинули брови. Ничего себе молодцы, времени не теряют.

Дуг на мгновение замялся и с явной неохотой произнес:

– «Спикер Драммонда и Силвер-Несса».

– Боже, и не выговоришь! – скривилась я.

– Фигня какая-то, – отрезала Фрэнсис.

– Сэр Джон говорит, так звучит по-американски.

Фрэнсис подалась вперед и взяла меня за руку. Лучше бы она этого не делала. Не хватало еще разрыдаться от жалости к себе. Ведь я считала, что в кои-то веки жизнь более-менее наладилась. Любимая работа помогала преодолеть разрыв с Майлзом…

За окном вились и кричали чайки; волны у берега Силвер-Несса мерцали, не обращая никакого внимания на разгоравшиеся поблизости страсти.

Короче, стоило моему светлому будущему замаячить на горизонте, как судьба опять отшвырнула меня в исходную точку.

Я просто не представляла, как пережить этот день.

В офисе висела тягостная, удушливая атмосфера.

В какой-то момент Фрэнсис надела пиджак и поспешила освещать заседание городского совета по планированию, а я погрузилась в сочинение рекламы для местных производителей сантехники.

Чувство вины так и не покинуло мою коллегу – она повесила его как вериги себе на шею. То и дело бросала на меня сконфуженные взгляды и едва дождалась, когда можно будет улизнуть на заседание.

Дуг был сам на себя не похож. Ни язвительных шуточек по поводу заголовков новостей, ни метких замечаний в адрес известных политиков. Казалось, он, подобно Джеку Николсону, ушел в себя.

Меня же одолевали противоречивые эмоции, заставляя бросаться из одной крайности в другую. Злость и жалость к себе сменялись стоическим принятием беспощадной реальности: шеф взвалил на себя непосильную задачу по спасению газеты и теперь сражен и подавлен.

Дуг не виноват. Он как мог боролся за будущее редакции – наше будущее. Жаль только, не сказал нам об этом раньше. Кто знает, авось мы бы помогли. Хотя из его слов я заключила, что за нас все решили давным-давно, еще когда мы трое, пребывая в блаженном неведении, продолжали оповещать городок о важных и интересных событиях.

Я перестала печатать, пальцы замерли над клавиатурой. От сознания безысходности своего положения скрутило живот. Я перевела взгляд с экрана на заваленный бумагами стол Дуга. Мамочки! Я останусь без работы.

Не знаю, как досидела до конца рабочего дня. Наконец пробило пять.

Дуг разрешил Фрэнсис не возвращаться в офис после заседания совета.

Я надела свое стеганое пальто, схватила сумку. Главный редактор сидел, глядя в одну точку:

– Ты идешь?

Он вытянул под столом ноги, с трудом пробуждаясь от мыслей о чем-то далеком:

– Нет еще. Хочу для следующего выпуска доредактировать статью Фрэнсис про гончара.

Он выглядел разбитым и потерянным. Лицо осунулось, голова втянута в плечи.

Я открыла было рот, чтобы уговорить его бросить статью и идти домой, но он уже отвернулся к экрану компьютера, в свете которого под глазами шефа отчетливо обозначились темные круги.