Девушка смерила его с ног до головы оценивающим взглядом, взглядом настолько женским, что у Нахимова екнуло в груди. «Надо взять себя в руки! Нельзя пасовать».

– Ладно, Аленка, я пойду с молодым человеком потолкую.

– Иди, иди, я в буфет поднимусь.

Алена, видимо, для сохранения стройности фигуры, пешком пошла на четвертый этаж, где находился буфет. Александр направился вслед за Наташей.

Проклятый Архаров еще висел над вахтером, все также медленно кружащемся на своем пьедестале.

– Со мной, – властно произнесла она, и ни комендант, ни вахтер не посмели остановить их.

Наташа нажала круглую кнопку вызова лифта, подошла к доске приказов начальника общежития с кричащими «Приказываю», «Запрещаю» и другими глаголами повелительного наклонения, равнодушно скользнула по ним взглядом и, махнув рукой Нахимову, вошла внутрь лифта.

– Даже студбилет не попросили оставить! – с изумлением выдохнул Александр. – Ты и над Архаровым власть имеешь?

– Да кто он такой, чтоб над ним власть иметь? – махнула рукой девушка. – С ними жестко надо, а то на шею сядут. И тебе надо жестче быть, мужчиной становиться. У нас на физтехе с этим кое-какие проблемы есть.

Они уже доехали до седьмого этажа, где находилась комната Наташи. Угловая. Обычно такие угловые комнаты давали семейным студентам, остальные жили в блоках, состоящих из «двушек» и «трешек» с общими ванной и туалетом.

– Неплохо устроилась! – оценил степень предприимчивости девушки Нахимов.

– Да, по-свойски поговорила с Бурениным, общий язык быстро с ним нашли.

Нахимов не стал уточнять, как она нашла с начальником общий язык, но догадался, что без некоторых манипуляций, связанных с деньгами или прочими предметами, пользующимися повышенным спросом у людей, не обошлось.

Наташа подмигнула ему и сказала:

– Поселишься в «Зюзьке», научу, как и что надо будет сделать.

С этими словами ввела его в свою маленькую комнату с вкусным запахом дорогих (французских?) духов. Становилось темно, и она, нащупав выключатель, включила свет.

– Чувствуй себя как дома, Саша. Сейчас чай поставлю. Садись на кровать, не бойся.

– Не надо чай, я ведь ненадолго.

Та его не послушала и начала хозяйничать. Нахимов огляделся: небольшая комнатка, как всегда у девушек, уютная. Свежие розовые занавески, аккуратно заправленная светло-желтым покрывалом кровать, покрывало не казенное, свое. Книжные полки на стене, шкаф с одеждой, маленький холодильник, на котором красовалась оранжевая каска спелеолога. Вверху не просто лампочка, а легкая, но красивая блестящая люстра.

– Думала, квартиру снять, – заметила Наташа, – а потом поняла, что пока нет особой необходимости. На те сто рублей, что за аренду отдашь, лучше парфюмерии накупить.

Александр чувствовал себя неуверенно с этой наверняка опытной женщиной, старшей его на целых пять лет. В общении с Викой такого барьера никогда не возникало, как-то они понимали друг друга сразу и с полуслова, несмотря на все сложности. А здесь… Действительно, Донченко никак не вписывалась в простенький интерьер общежития. Впрочем, куда ее вписать, Нахимов не знал, поскольку не бывал в сановных квартирах министров, членов правительства или прославленных певцов и композиторов, жизнь и быт которых существенно возвышались над серым будничным бытием простого советского народа с мечтами, упиравшимися в планку трехэтажного кооператива или выстоянной в многолетних очередях типовой государственной квартиры. А чего не знаешь, о том и не жалеешь.

Наташа поставила на стол пару чашек, в вазочку налила клубничного варенья и выставила тарелку с печеньем да конфетами. Сама уселась на стул, напротив него.