Мужичок в дверях не вздрогнув посмотрел прямо в глаза Владлене и снисходительно усмехнулся, хорошо понимая, какое впечатление он, старший лейтенант госбезопасности Семён Милькин, производит на граждан, а в особенности на гражданок. Всё в нём было под стать времени и обстоятельствам: внешность, форма и удачливость. Ещё какая! Сёма как вырвался из черты оседлости в Киев на волне революции, так сразу и пошёл в правильном направлении. Сначала типография. Потом рабфак, а там вступил в комсомол и по призыву – в ЧК. Была только одна загвоздочка – фамилия уж больно дурашливая. Даже Сонька-жена поначалу умилялась, гладила по жёстким кудрям и сюсюкала: «Милочка ты мой ненаглядный!»

Какой он ей, к чёрту, «милочка», когда он что ни на есть чекист, настоящий, с рождения! Он ведь как попал в органы, так сразу это понял. Брался за любое дело, даже самое что ни на есть неприятное. И морду, если требовалось, вражине мог любому разукрасить так, что мама родная не узнает. У него не забалуешь! Он никому никаких скидок не давал, не даёт и – клянётся! – не даст. За примерами далеко ходить не надо: та же Сонькина сестра Гинда – что ни говори, а родня, к тому же именно она сосватала за него Соньку. Но кто посмеет сказать, что Семён Милькин попустительствует родне? Зря он, что ли, раз за разом к Геньке с обыском наведывается: и её воспитывает, от худшего удерживает, и государству польза, а главное – в конторе видят, что для него долг перед Родиной и партией превыше всех родственных связей. Да что там сестра жены! Будь то хоть отец с матерью… Правда, они – может, и к лучшему – давным-давно, ещё до великих перемен, этот мир покинули.

Сёмке едва шестнадцать стукнуло, когда попала их семья под раздачу – погром. Родителей избили до бесчувствия, сестёр двоих – девок на выданье – снасильничали, а потом всех с хатой вместе сожгли…

А Сёмка в живых остался: любовь спасла. Он тогда, несмотря на своё малолетство, повадился к бобылихе вдовой – двадцатилетней Матрёне – захаживать. Она сама рано замуж была выдана или продана, чуть не с семнадцати годков. Муж ейный был знатный пьяница, шикер[22], притом довольно старый – к полста, не меньше. Откуда он в еврейском поселении появился, никто не помнил. Но в один прекрасный день у шинка с утра раннего был обнаружен спящий мужик в рванье, с колтуном вместо бороды, проспиртованный настолько, что перебивал запах из самого питейного заведения. Благо на ту пору июль стоял, жаркий да ласковый, как положено на Украине. Люди вокруг оказались добрые: пожалели, приютили, отмыли. Между тем мужичок оказался небестолковый – с руками золотыми. И не только плотничать умел. Рассказывали, даже машинку «Зингер» местечковому портному отремонтировал так, что она стала шить лучше новой, а за работу взял всего ничего – как положено – штоф самогонки. Да и тот не сам опорожнил: собрал в округе самых известных собутыльников – и среди евреев любителей выпить хватало – и оприходовали они штоф всем кагалом. После того случая плотника в местечке ещё больше зауважали и любовно прозвали «шикер Кулибин».

Однажды Кулибин пропал и вновь появился через пару месяцев с молодой женой, с виду совсем девчонкой, и деньгами. Как про деньги узнали? Да всё просто: Кулибин сразу же хату покосившуюся, оставшуюся после одинокой старой Рахили, прикупил. Хата на то время почему-то оказалась то ли в доверенности, то ли вовсе в собственности у хазана[23] Иоськи Левита.

Этот кантор был та ещё штучка! Так хорошо распевал в местной синагоге да на похоронах, при этом и на свадьбах, и по другим праздничным случаям не гнушался, что к нему все в округе, да что там округе, во всём местечке благоволили. Особенно старухи: такой был сладкоголосый, чернокудрый да волоокий, с ресницами длиннющими и густыми, будто крылья вороньи. Бабки шептались: «Красивый, как сатана, а поёт, как ангел. И сердцем добрый, ласковый». Сёмкин отец про хазана частенько говаривал: «Ангел хренов! Хитрее любого самого хитрого из нас: без мыла в одно место влезет, а через голову выйдет, да так, что ты сам его словами думать и говорить станешь». И то была чистая правда: у Левита в доверенности или в собственности оказывались хаты, сарайки, телеги и даже золотишко. Так что если кому что в местечке надо было срочно-пресрочно раздобыть, будь то вещь значительная или вещица малая, можно было не раздумывая посылать к хазану: если у него и не найдётся нужное, то уж точно он подскажет, где это взять можно.