– Что случилось? А ничего не случилось, сынок! У меня руки вашим ребенком заняты, отец уезжает сегодня в ночь – ему сумки надо собрать, а ужина в доме нет! Четыре взрослых человека и ребенок должны есть на ужин пельмени из-за того, что у твоей жены сегодня что-то там где-то болело! Кто бы меня спросил: «Мама, а у тебя что-нибудь болит?» А я бы ответила: «Всё болит! Но я свои обязанности выполняю в любом состоянии! Плохо мне ли, хорошо – дело должно быть сделано!»

Оля сидела, слушала свекровь, и чувствовала, как у неё горит от стыда и обиды лицо. Она ведь и минуты за день не сидит, старается для всей семьи. Ребенок весь день на ней, малышке ведь тоже нужно её внимание! А вечером она помогает мужу на стройке. И ничего бы не случилось страшного, по её мнению, если бы сегодня все они обошлись пельменями. Каша для Сонечки стоит в холодильнике и Оля не понимает: зачем свекровь устроила ей такой разнос?

– Оля, почему ты ужин не приготовила? Чем ты была занята с утра и до четырёх часов вечера?

Услышав вопрос мужа, и увидев его нахмуренные недовольно брови, Оля ответила:

– С утра я дома убиралась, потом на прогулку с Сонечкой ходила. Ужин я просто не успела! У меня…

– Так успевай! Ты же дома. Распределяй свое время. – строгим голосом произнёс Илья.

– Да! И я о чем! Можно же раньше встать, а не спать до семи часов утра!– тут же поддержала свекровь сына – Сейчас горячая пора. Стройка у вас! Надо пошустрее быть, Оля.

– Мама, всё. Давай не будем ругаться. Иди, приляг, отдохни, а Оля сейчас что-нибудь приготовит на ужин. Да, Оля?

Илья отвёл свой взгляд от лица матери и посмотрел на жену. Еще секунду назад на этом лице была ласковая улыбка любящего сына, а на неё он сейчас посмотрел тяжелым, пристальным взглядом, без слов приказывая согласиться с его словами.

У Оли в этот момент всё тело онемело, а от обиды на глаза навернулись слёзы.

Это было не сиюминутное желание.

Это копилось давно и по капельке, и со временем выросло до огромного кома. Никто в этом доме её не любит, не сочувствует ей. Она только всем должна и обязана, и ни слова благодарности в ответ ни от кого!

Из самых потаенных уголков её тела у неё сейчас, вдруг, стеклись в один поток энергии все оставшиеся силы, и Оля, встав со стула, усадила дочь на своих руках и ответила всем и сразу:

– Я ухожу от вас о всех. Возвращаюсь к маме. На развод подам сама. Прощайте.

И, так и держа дочь на руках, и не взяв больше ни единой вещи с собой, Оля вышла из дома, а затем и со двора.

Совсем не сразу, а только уже на углу улицы ее догнал Илья и встал на пути, загородив собою дорогу.

– Оля, ты хорошо подумала?

Муж вновь, как и несколько минут назад на кухне, сверлил её своим тяжелым взглядом, в котором Оля не чувствовала ни капли любви. В этом взгляде были только сдерживаемая злость и маленькая доля растерянности. Видимо Илья совсем не ожидал такого поступка от неё после почти трех лет совместной жизни.

– Да, хорошо подумала. – Уверенно ответила Оля, а затем добавила – Я терпела многое – и недовольство твоей мамы, и твои ночные гуляния с друзьями, и твое вечное недовольство мною. Знаешь, мне надоела такая жизнь. И дом мне твой не нужен, и ты не нужен, и родители твои мне тоже не нужны. Я ухожу. Хватит с меня.

И Оля, обойдя мужа, пошла по дороге в сторону дома мамы.

– Смотри: захочешь всё вернуть обратно – может не получиться! – крикнул ей вслед Илья.

– Не переживай! Не захочу! – не поворачивая головы, ответила Оля, и пошла дальше.

Через минуту она всё же не выдержала и оглянулась, но Ильи уже не было на том месте, где они только что разговаривали.