Представление длилось чуть больше часа, мы с удивлением и страхом смотрели на акробатов, которые кружились под самым куполом, смеялись над клоунами, удивлялись разным диковинным животным, большинство из которых вживую я видел первый и последний раз до сегодняшнего дня. Лично меня больше всего впечатлили канатоходцы, которые, используя длинные шесты, с уверенностью и бесстрашием ходили высоко над нами.

Представление пролетело на одном дыхании. Я очень хорошо помню, как мы еще достаточно долго играли в цирк в детском доме после этой поездки. Но через месяц наступила осень, и я пошел в первый класс. Началась учеба.

Я не могу сказать, что мне нравилось учиться, как и не могу утверждать обратное. Мое отношение к занятиям можно было охарактеризовать как спокойное. Из-за того, что детей моего возраста в нашем детском доме не было, Дьяволовна договорилась, чтобы я ходил в обычную школу, которая располагалась в паре километрах от нас. Несколько первых походов в школу меня провожала и встречала нянечка, а потом я стал ходить сам. Больше всего мне нравились понедельники, среды и пятницы. Каждый понедельник и среду, рано утром, к нам приезжал старенький грузовичок с добродушным дедушкой за рулем, он привозил продукты и забирал мусор, а на обратном пути в город довозил меня до школы. А пятницу я любил как последний день перед выходными.

Наш класс был небольшой, помню, как сейчас – семь девочек и девять мальчиков. Все они, кроме меня, были из самых обычных семей. Их приводили родители, помогали переодеться, целовали перед уходом. Несмотря на все мое внешнее безразличие, мой внутренний ребенок очень хотел оказаться на их месте, жить с любящими и заботящимися о тебе людьми. Слух о том, что я из детского дома, разошелся очень быстро. Об этом узнали буквально с первого дня, благодаря нашей классной руководительнице которая, сообщила об этом чуть ли ни на первом уроке. И хотя сделала она это для того, чтобы дети были ко мне более лояльны, но вышло совершенно наоборот. Нет, меня не дразнили, не били, но и не дружили и не общались со мной. Я вызывал чувство настороженности и страха не только у моих одноклассников, но и у их родителей.

После нескольких неудачных попыток не то чтобы найти друзей, но хотя бы найти общий язык с одноклассниками я оставил эту затею и научился существовать в коллективе обособленно. К чему, к чему, а к этому мне было не привыкать.

Особенно теплые воспоминания у меня остались о школьной поварихе – полной женщине средних лет с усталыми глазами, которая, как только узнала, что я сирота, начала пытаться откормить меня. Она часто прятала в тарелке под слоем пюре или макарон вторую котлету, перед окончанием уроков зачастую давала мне сладкие булочки в дорогу. Еда была вкусной и я, несмотря на чувство неловкости, был не в состоянии отказаться от добавок.

На уроках в школе я часто витал в облаках, рисуя на полях разные картинки, играя сам с собой в крестики-нолики. Я сидел на последней парте, сидел один, но учителям, несмотря на то, что они видели, чем я занимаюсь, тяжело было как-то на меня воздействовать, потому что я при всем этом достаточно хорошо учился. Не знаю, почему, но учеба давалась мне легко. Заданное на дом я умудрялся сделать и выучить в перерыв после этого же урока, и, таким образом, весь вечер после школы был полностью в моем распоряжении.

В детском доме при отсутствии на меня жалоб из школы и видя мои оценки, никто даже не вникал, как у меня дела по учебе, что меня вполне устраивало. Моими любимыми предметами стали математика и физкультура. И если с любовью к физкультуре все понятно, то любовь к математике возникла целиком и полностью благодаря нашему учителю. Молодой парень, только после педагогического института, он с легкостью находил общий язык с детьми и умел очень интересно с помощью необычных примеров и ярких аллегорий преподнести непонятное понятно.