Шиповничек ткнула Мертвеца в ребра.

– О чем они шепчутся?

– Виннетец приехал к мастеру Герайну.

Шиповничек присвистнула.

– Прежде его не навещали.

– Не думаю, чтобы он хотел, чтоб его видели в таком состоянии.

Девушка погрустнела.

– Мама плачет, когда навещает меня. Хотя ей-то чего плакать. Я жива, способна отвечать ей, читать её письма, шутить и обнимать…. Просто живу далеко от неё. Но разве я не съехала бы в иное место, став взрослой? Можно представить, что я переехала, и теперь просто страшная домоседка!

Мертвецу нечего было сказать. Они дошли, наконец, до столовой, некромант поставил свой саквояж на крыльцо. В дверях виннетец остановился как вкопанный. Потом обернулся к некроманту, сиплым шёпотом сказал:

– Я его вижу, Хагал, – потом отвернулся и шепнул: – Его кормят с ложки.

Некромант положил руку на его плечо.

– Это всё ещё ваш брат.

Они, наконец, вошли внутрь. Шиповничек скользнула вслед за ними, Мертвец переступил порог неохотно. Им замахали руками, предлагая присоединиться. Некромант опустился за пустой столик так, чтобы видеть, где сидит мастер Герайн со своим братом-утешителем.

На каждом столе – классический астурийский завтрак. Свежайший хлеб, масло, бекон и омлет, варенье и джемы трёх сортов, подслащённые настои всевозможных полезных трав… Мертвецу приносят воду – ничто иное ему не лезет. Пока он лениво цедит прозрачную жидкость почти без вкуса и запаха, Шиповничек делится новостями с соседями по столу. С псоглавцем Риком и его приятелем, крайне неуклюжим парнем по прозвищу Деревяшка. Периодически его тело предпринимало попытки стать деревянной статуей. Целители с этими попытками вполне плодотворно боролись. Сидел он за столом боком, повернувшись к Шиповничку слышащим ухом и постоянно переспрашивая.

Виннетец, удостоверившись, что его приятеля-некроманта накормят, направился к столу мастера Герайна. Маг послушно пережёвывал попадающую в рот пищу, смотрел куда-то поверх лысой головы своего утешителя. Виннетец что-то коротко сказал, улыбаясь. Герайн повернул к нему голову. В столовой стало тихо, очень тихо: мастер никогда и ни на что не реагировал…

Его утешитель напрягся, отложил вилку, готовый как защитить своего подопечного, так и порадоваться за него. В светлых, пустых глазах Герайна что-то мелькнуло, как отсвет молнии промеж туч. Мелькнуло и пропало. Утешитель кивнул Лючиано, предлагая сесть за стол.

Он сел, взял брата за безвольно лежащую на столе руку, сказал на виннетском:

– Чего больше всего боятся маги разума, Герайн?

Мастер молчал. Потом шевельнул губами, и Мертвец прочитал по ним ответ:

– Безумия.

Завтрак продолжался. Чуда, еще одного исцеления не случилось. Всё так же мастер Герайн продолжал жевать омлет, всё так же пуст был его взгляд, всё так же безвольно лежала его рука в руке брата. Пальцы его слегка подрагивали. Мертвец был уверен, что он ответил бы на прикосновение, если бы сумел совладать со своим телом.

Мертвец увлёкся разговором с Риком и его приятелями и не обратил внимания на то, что Шиповничек ускользнула из столовой. Она шла напрямик, по газону, к домику, стоявшему неподалёку – там проводили свой досуг работники Дома Слёз. Энтони был там, сидел за столиком у окна, склонив полуседую, коротко стриженую голову к книге, меланхолично пил остывший кофе, заедая его пончиком с повидлом. Пациенты старались сюда не заходить, давая работникам дома немного отдохнуть от бесконечного круговорота.

На мгновение Шиповничек замерла в дверях, потупив взгляд и опустив плечи, а потом встряхнулась и, придав лицу нагловатое и пробивное выражение, прошла к столику Энтони. Отодвинула тяжёлый, противно скрипящий железный стул, села, положив локти на стол.