– Оба тёмные. Старуха – совершенно сумасшедшая! Будут в изоляторе держать. Второй – молодой некромант – не красавец, но ничего, интересный. На завтрак пойдёшь?

Шиповничек зевнула, прикрыла рот ладошкой.

– Спать хочешь? – участливо спросил Мертвец, беря её под руку.

Она мотнула головой, непослушные волосы тут же выбились из длинной косы-колоска, на которую сестра-утешительница Шиповничка наверняка потратила не меньше получаса.

– Вот ещё! До следующего приступа не меньше трёх недель. И не мечтай от меня избавиться!

Мертвец молча покачал головой. Дни без Шиповничка, когда она, побеждённая болезнью, спала, он не любил. Они были полной противоположностью друг другу – ему требовалось приложить немалые усилия, чтобы уснуть, ей – чтобы проснуться. Шиповничек была очень хороша собой: длинные светлые волосы, молочно-белая кожа с лёгким румянцем, распахнутые навстречу миру голубые глаза. И Мертвец… да мертвец и есть – кости, обтянутые тонкой пергаментной кожей, живая иллюстрация к пляске смерти, макабрическому танцу, жанру поэтическому и изобразительному, созданному некромантами. Противоположности, говорят, притягиваются. Шиповничек и Мертвец тянулись друг к другу.

Они пошли по тенистой дорожке, рука об руку, мимо скрытых среди деревьев небольших домиков на пять-шесть комнат. За дверьми каждого – несколько драм, приведших их жильцов сюда. И немного спокойствия – от утешителей, хранителей хрупкого душевного равновесия.

Нового пациента они встретили по дороге к столовой. Он был монументален, высок и широкоплеч, особенно на фоне своего спутника, судя по выговору – виннетца, чрезвычайно подвижного молодого человека. Высокий и массивный некромант в чёрном и его спутник в коричневом костюме напоминали Мертвецу иллюстрацию к сказке про медведя и бурундука. Виннетец носился вокруг, заглядывая, кажется, под каждый камень и в каждое окно, восторгаясь всем, что видел:

– Хагал, вы видели этот фонтан?

Некромант кивал, улыбаясь краем губ. Он остановился, поставил на землю саквояж и, поморщившись, растёр левое плечо. От спутника некроманта это движение не укрылось, хотя он как раз цокал, подзывая белку. Белка смотрела на виннетца с крайним неодобрением: людей без орехов она не любила.

– Болит? – участливо спросил он. – Я понесу вещи?

Мертвец подумал, что из этого парня вышел бы хороший утешитель – его не хочется убить на месте за назойливую заботу. И он забавный.

Некромант ответил:

– Я сам.

Виннетец тут же перевел тему.

– Жду не дождусь встречи с братом! Хагал, как вы думаете… он совсем меня не узнает?

Некромант, взявший свой саквояж в руки, пошел по дорожке вперед. Он прошел мимо Мертвеца и Шиповничка, окинув их равнодушно-приветливым взглядом. Мертвец восхитился его выдержкой – обычно новички реагировали на его внешность нежити довольно нервно. Кажется, он только едва слышно шепнул: «Мертвец».

– Добрый день, уважаемые! – расплылся в улыбке виннетец, снимая с головы плоскую соломенную шляпу с узкими полями и обнажая светлые кудри. – Мы правильно идём к столовой? Мой друг голоден.

Некромант посмотрел на своего спутника с удивлением. Тот пожал плечами:

– Вы не завтракали. А что вам твердил лекарь? Вам следует правильно питаться и отдыхать.

Шиповничек радостно указала дорогу, они пропустили гостей вперед, а сами пошли следом. Некромант сказал несколько ядовито:

– Благодарю за заботу. Вы не забыли, Висконти, что вы – не мой брат-утешитель?

Виннетец рассмеялся.

– Простите великодушно, Хагал. Я, благодаря тому, что пристал к вам, как репей, попал на территорию Дома на несколько часов раньше… – он понизил голос до шепота, но Мертвецу такие мелочи никогда не мешали подслушивать. – Откровенно говоря, когда я встречусь с Герайном… мне понадобится ваша поддержка, дружище. Стыдно в таком сознаваться, но я боюсь…