Иностранных диковин он не чурался, иногда, еще с детства, носил европейское платье. Ездил на немецкой карете, собственные покои обставлял мебелью польского образца. Детей учил латинскому, немецкому и польскому. В то же время был противником бритья бород, считал это святотатством. В общем, был настоящим русским царем – степенным, несколько медлительным и вполне осознающим свою роль заступника за православные традиции.

Московский Кремль в его времена напоминал декорации сказочного спектакля, и в этом сказался талант мастеров – зодчих, резчиков, иконописцев, – которых приближали к себе первые цари Романовы. Среди этих умельцев был и крестьянский сын Бажен Огурцов. Еще Михаил Федорович пригласил его возводить столичный кремлевский ансамбль, в центре коего особенно приметным получился Теремной дворец (парадные царские покои с красивой узорчатой крышей). Вместе с Огурцовым работали талантливые градостроители Антип Константинов и Ларион Ушаков. В росписи стен участвовал величайший иконописец эпохи Симон Ушаков, приблизивший церковное искусство к реалистической живописи.

При Алексее Тишайшем вдоль Боровицкого холма устроили сады и оранжереи, здесь государь любил прогуливаться, наслаждаясь пением птиц. Царский дворец включал в себя целый комплекс чертогов и храмов, соединенных переходами и лестницами. Архитектура всегда ярко выражает дух своего времени. Эпоха Алексея Михайловича, таким образом, предстает в камне праздничной, оптимистичной, о чем свидетельствуют, например, украшенный великолепным узорочьем Покровский собор в Измайлове, храм Николы в Хамовниках, чем-то напоминающий роскошный фейерверк…

Страна в тот период начала ощущать свои мощь и богатство, училась радоваться земному бытию. (Через некоторое время возникнет яркий, жизнеутверждающий архитектурный стиль, который назовут «нарышкинским барокко».)

Любя искусства и литературу, второй из царей Романовых сознавал и насущную необходимость наук, нужность и важность просвещения. Занимавшийся при дворе творчеством первый русский профессиональный писатель Симеон Полоцкий являлся учителем царских детей, основателем школы при Заиконоспасском монастыре. Высокообразованный, чрезвычайно одаренный монах сочинял стихи и драмы, писал философские, богословские и политические труды. Широта его познаний и применения оных на практике была поистине огромна (для юного царевича Петра он специально составил «Букварь языка словенска»).

С европейской прессой царь Алексей Михайлович знакомился по переводам, выполненным в Посольском приказе. Одну из статей (о том, что свергшие и казнившие своего короля англичане сильно жалеют об этом) лично зачитал на заседании Боярской думы. В дипломатической переписке государь умело пользовался тайнописью.

Окно в Европу он распахивать не спешил. Россия между Западом и Востоком оставалась самобытной цивилизацией, с памятью о Византии, Киевской Руси, о скифских курганах… Московскому двору царь придал особую изысканность, которая соответствовала его церемонному характеру: длинные, тяжелые кафтаны живописно сочетались с не менее длинными бородами, золотом и соболями. При этом многие бояре умели не только заседать, но и водили в бой войска, отличались примерной доблестью, знали вкус побед.

Россия стремительно продвигалась на Дальний Восток и на Север. На составленном в 1667 году по указу Алексея Михайловича чертеже под названием «Сибирская земля» была впервые показана река Камчатка. Русская держава обосновалась на берегах Тихого океана. Северные народы платили Москве налог собольими шкурами и моржовой костью, а землепроходцы шли все дальше и дальше, осваивая прежде неведомые речные и морские пути. Среди пионеров были в основном казаки, отличавшиеся не только отчаянной храбростью, но и умением – в зависимости от обстоятельств – сражаться, идти вперед в любую непогоду, вести переговоры, завязывать дружеские отношения с племенными вождями… Это рвение русских героев превратило страну в огромнейший континент, что является, пожалуй, главным результатом тридцатилетнего правления Тишайшего.