– Дома-Под-Горой теперь не избежать, – Лидия расплылась на стуле, поднесла дрожащую руку ко лбу. Нежина непроизвольно ахнула.

– Но, директор… – исхудавшая до прозрачности Агата в искреннем изумлении подняла глаза на Лидию: её браваду будто сдуло зимним ветром. – Что мы такого сделали? За что?

Директриса махнула рукой.

– Если бы я могла бы объяснить…Если бы только могла…надеюсь, этот случай послужит вам хорошим уроком… Наставлением…Вы его хорошо запомните, и надеюсь, не потому, что он окажется последним в вашей жизни.

Неожиданно Лидия горько усмехнулась, почти приняв человеческий вид, и сказала то, что ни Нежина, ни Агата не смогли понять, сколько бы ни пытались. Подавшись вперед, наклонившись так, будто неся на своих плечах всю тяжесть мира, директриса скорее прошептала, чем проговорила:

– Простите меня, простите, но если не вас, то придётся отдать кого-то ещё. Иного выхода я не вижу. Нельзя бесконечно просить в долг, если его нечем отдавать… Да и к тому же…

Сердце Нежины нестерпимо заныло. Что-то было не так. Девочки замерли в напряжении, ожидая окончания фразы. Лидия же отвернулась к окну, нервно дёрнув головой:

– Я всё сказала, девочки. Я всё сказала.

Её ответ был непрост и неясен, и лёгкая дрожь в голосе выдавала с головой ничем не объяснимое волнение. Неожиданно в дверь уверенно и громко постучали.

– Разрешите? – не дожидаясь приглашения, в комнату внесла грузное тело повариха, едва взглянув на рыжеволосую любимицу, которая уже вот-вот готова была разрыдаться и умолять о смертной казни, но только бы не попасть в Дом-Под-Горой. Высокая, плотная, уже давно немолодая кухарка неторопливо вытирала широкие ладони о фартук, пристально смотря на директрису. Под её взглядом Лидия съёжилась, будто из неё выпустили воздух. Повариха, не поворачивая головы, приказала, что уже само по себе было удивительно:

– Девочки, оставьте нас.

Не мешкая Нежина и Агата выскочили из кабинета и тотчас, толкаясь, прильнули к двери, но из-за дубового полотна доносились лишь бессвязные обрывки: «Обещала…Что с ней будет?… Старуха всё равно возьмет своё…Только если ей позволить… Время пришло… Она погибнет…Нет выхода… Дурное так или иначе выйдет наружу!… Обменять… Чем тебе так надёжно заклепали рот? Золотом?… А, так его заткнули твоим же грязным бельём!… Я обращаюсь не к твоему разуму, которого у тебя, оказывается, немного…Не смей по своей больной мерке перекраивать чужую жизнь!». Их крики едва просачивались из-за стены, а потом и вовсе перешли в сплошное неразличимое бормотание. Девочки прижались к двери всем телом, пытаясь разобрать слова, из кабинета высунулась растрёпанная голова Лидии с налитыми кровью глазами и рявкнула:

– Пошли вон!

Агата и Нежина кубарем скатились с лестницы и остановились только для того, чтобы отдышаться и мрачно посмотреть друг на друга.

Ещё бы. Попасть в Дом-Под-Горой, обитель мадам Изольды Гроак, – самый страшный кошмар любой воспитанницы – почему-то туда отправлялись только девочки. Это заведение славилось в округе своеобразным отношением к детям. Там смерть не считалась чем-то из ряда вон выходящим, девочки гибли как мухи, и на это никто не обращал внимания.

Ходили слухи, что провинившихся воспитанниц на неделю привязывали к кровати в комнате на чердаке, естественно, без еды и воды и возможности справить нужду.

В жаркие летние месяцы личинки мух проклёвываются и начинают пожирать плоть уже через сутки. Через трое они добираются до глаз. Обычно больше трёх дней никто не выдерживал, и девочки, побывавшие в путах на чердаке, более никогда не повышали голос, беззвучными тенями скользя по сиротскому дому. Но, говорят, жёны из них выходили прекрасные. Мужчины записывались в очередь, чтобы повести к алтарю любую из питомиц госпожи Гроак. Все знают, что мужчина, располагающий достаточными средствами, вполне может позволить себе и тщательно выдрессированную жену. Большего от неё и требуется.