Ещё на «Зелёном луче», когда Шигэцу ставил задачу перед строителями убежища, он объяснял свои резоны следующим образом: если на Тир что-то пойдёт не так, всегда можно будет переправиться на Йарс, где к услугам йеропцев окажутся жилые комплексы, запасы оборудования и механизмов, которые помогут восстановить потенциал экспедиции. Командор подумал даже о метеоритной опасности для города – поэтому он и строился под землёй. То есть Шигэцу видел Йарс как запасной путь и готовился… К спасению? Или к отступлению? А что на Тир может пойти не так? Что может остановить «Зелёный луч», способный распылить на атомы любой космический объект вроде Йарса? Только чудовищная, непредставимая сила заставит «Зелёный луч» отступить. Но в таком случае… На Йарс некому будет высаживаться. И базовый город тем более не нужен.

Тъе гнал подобные мысли и успокаивался одним: это решение высокого начальства. Настолько высокого, что за всё время полёта Тъе видел командора единственный раз – когда Шигэцу ставил строителям непростую и, по здравому размышлению, бессмысленную задачу.

Морг в глубоком подвальном помещении представлял небольшую квадратную комнату из стеклопластика, с холодильной камерой и блестящим столом из того же пластика. Резкий свет бестеневых ламп безжалостно освещал неподвижный сгусток плоти на столе морга. Рамаджава Йогури, начальник экспедиции, пожилой аталанец, склонился над столом и напряжённо вглядывался в труп перед собой. Это был первый труп, который, так сказать, напомнил, зачем на главной базе в своё время сооружали морг.

Напротив рамаджавы стояли командир разведки Калау и врач базы Тоти. На всякий случай все трое перед походом в морг облачились в белые защитные комбинезоны с прозрачными наголовниками.

Труп принадлежал маленькому синему существу с безгубым ртом, похожим на ножевое рассечение и с непропорционально большими, по меркам йеропцев, глазами. Эти выпученные белёсые глаза с чёрными провалами овальных зрачков, казалось, внимательно наблюдают за людьми, окружившими металлический стол с зажимами на бортиках. Брюшную полость и безволосую голову трупа пятнали фиолетовые рваные швы, прихваченные блестящими скрепками. Тоти уже провела вскрытие.

– Он действительно синий? – спросил начальник экспедиции. – Или тут свет такой?

– Синий, – кивнула Тоти, смуглая и крепкая уроженка архипелага Антананива.

– Вот вам и недостающее звено, – задумчиво сказал Йогури.

– Что вы имеете в виду, рамаджава?

– Ну, как же… На Йеропи живут белые, черные и жёлтые. Мы, аталанцы, красные. Теперь вот нашёлся синий. Для полноты спектра не хватает зелёного. Ладно, Тоти, не будем отвлекаться. Что можно сказать о нашем подкидыше?

– О нашем найдёныше, рамаджава, – вмешался Калау, плотный пожилой северянин с Белого пояса. – Подкидыш и найдёныш, хочу заметить…

– Отставить, Калау! Продолжай, Тоти.

– Это труп мужчины.

– Неужели? – усмехнулся Йогури.

– Вот что значит медицинское образование, – подхватил командир разведки. – Я бы сроду не догадался.

– Да ладно вам умничать, мастер Калау, – отмахнулась Тоти. – Обратите внимание, рамаджава: ушные раковины… этого типа… расположены не вертикально, а горизонтально. Похоже, они служат не резонаторами, а клапанами, прикрывающими слуховые проходы.

– Зачем?

– Да кто ж его знает, – вздохнула Тоти. – Может, он урод.

– Это для нас его ушные раковины расположены неправильно, – сказал начальник экспедиции. – Но с точки зрения его расы, именно у нас – уродливые уши. Что ещё скажешь?

– По четыре пальца на конечностях, четырёхкамерное сердце слева, позвоночный столб завершается наружным отростком. Вот, смотрите…