– Вы имеете в виду историю со студенткой?.. Не знаю. Наверное… Впрочем, вы или ваши коллеги тогда же проводили расследование!

– Да-да, следствие установило, что Боровиков устроил пожар преднамеренно на почве ревности.

Рокотов невольно мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, и сменил тему.

– Скажите-ка, а Боровиков после своего освобождения ни разу не появлялся на кафедре?

– Я его не видел, точно. Но можно спросить ещё у нашего старожила, старшего лаборанта.

– А где его можно найти?

– Минуту… – Рожков раскрыл блокнот, лежавший на столе, провёл пальцем по записям. – Ага, он сегодня должен быть здесь! Хотя я его ещё не видел. У меня тут дел по горло, – развёл он руками над столом. – Вы пройдите до конца коридора, там есть комната с надписью: «Препараторская». Обычно он там. Зовут его Сергеем Сергеевичем. Фамилия тоже Сергеев.

– Ух ты! Надо же, как повезло! – усмехнулся Рокотов, поднимаясь.

– Он из местных, то есть из хантов, – уточнил Рожков. – Так что неудивительно…

– Всего доброго, Игнат Егорович. Спасибо за помощь!

– И вам удачного дня, господин майор!..

Покинув ассистентскую комнату, Андрей отправился искать «Препараторскую» и вскоре обнаружил дверь с такой надписью. За ней открылось узкое и длинное помещение, заставленное по обеим сторонам стеллажами с банками и флаконами, колбами, ретортами и прочим химическим антуражем. Были там и какие-то приборы, назначение которых осталось майору неизвестным. А от банок и флаконов, украшенных устрашающими надписями по латыни и значками типа пламени или черепа с перекрещенными костями, Рокотов постарался держаться подальше.

Осторожно пройдя вдоль стеллажей, он увидел закуток, освещённый также большим окном. В закутке стоял письменный стол с многочисленными следами химических опытов в виде пятен различного цвета и размера, включая обугленные плеши. За столом в углу обнаружился старинный диван, обитый потёртой кожей. На диване спал, положив под голову кулак, маленький человек в замызганном и прожжённом в нескольких местах лабораторном халате.

Лицо человека, явно немолодого, действительно имело характерные черты представителя автохтонного народа Западной Сибири – плоское, скуластое, со вздёрнутым маленьким носом и длинными тонкими губами. На узком подбородке виднелась жиденькая седоватая поросль, а кожа лица имела явный смуглый оттенок, непохожий на загар. Волосы на голове спящего, густые и давно не стриженные, имели скорее пегий, чем русый цвет. В общем, это был типичный хант, какие до сих пор встречаются в посёлках вдоль Оби и её притоков, в том числе и Маны.

Рокотов некоторое время рассматривал его и помещение, затем громко кашлянул и постучал по столешнице, стараясь не попасть по подозрительным пятнам. Хант, на удивление, быстро очнулся и сел, протирая тёмные, как кедровый орех, глаза.

– Здравствуйте, – сказал Андрей, показывая удостоверение, – я майор Рокотов. Хочу с вами поговорить. Вы Сергеев Сергей Сергеевич?

– Здравствуй, начальник, – откликнулся хант с характерным акцентом. – Да. Я Сергеич. Чего надо?

– Мне посоветовал обратиться к вам старший преподаватель Рожков. И у меня только один вопрос: появлялся ли здесь, на кафедре, за последний месяц-два ваш бывший сотрудник Алексей Степанович Боровиков?

Сергеев почесал сначала за ухом, потом под мышками, наконец поскрёб хилый подбородок, покачал головой и ответил:

– Нет. Месяц-два не был. А на прошлой неделе заходил.

– Зачем? С кем общался?

– Ко мне заходил. Со мной говорил.

– О чём же?

– Хотел кисель свой сделать. Говорил, очень надо. Много киселя, говорил, нужно… – Сергеев зевнул.