– Ну, вылитый Ганнибал Лектор! – не удержался от восклицания Андрей, входя в зал и останавливаясь возле двери. Дальше, из соображений безопасности для одежды, проходить не следовало.

– Вы ещё скажите: Чикатило за работой, товарищ майор, – обиженно отозвался Седых, сдвигая маску на макушку.

– Извини, неудачная шутка. Но в кино тебя хоть сейчас снимать можно… Что скажешь, эксперт? – кивнул Рокотов на трупы.

– О, тут много интересного, Андрей Васильевич! – оживился Данила. Он отложил пилу и направился в дальний угол зала, где стоял лабораторный стол с зональным освещением и кучей приборов, из которых майор уверенно опознал только микроскоп. – Идите сюда!..

Рокотов не без опаски прошёл между столов, стараясь ничего не задеть. И всё-таки наступил в небольшую лужицу чего-то липкого, имеющего к тому же весьма неприятный цвет. Чертыхнувшись, он подошёл к Седых, склонившемуся над микроскопом.

– Вот, полюбуйтесь, Андрей Васильевич! – Данила широким жестом пригласил его к прибору. Рокотов осторожно заглянул в окуляры, но ничего особенного не увидел – какие-то бурые волокна, чёрные чешуйки и неаппетитные тёмно-красные кусочки, вызывающие ещё более неприятные ассоциации. – Это образец ткани, вернее, кожи одного из пострадавших, – пояснил эксперт. – Ничего не замечаете?..

– Ну, обгорелые чешуйки…

– Именно! Обгорелые!.. Дело в том, что эти трое несчастных сгорели до того, как начался пожар!..

Рокотов резко выпрямился и в упор посмотрел на ликующего Данилу.

– То есть ты хочешь сказать, что…

– …их убили, а потом, чтобы скрыть преступление, подожгли помещение!

Андрей в волнении потёр уже начавший зарастать щетиной подбородок. Ёлы-палы! Тройное убийство! Вместо отпуска!..

– Так, – сказал он. – Теперь медленно, с расстановкой и… без лишнего фантазирования!..

Седых приосанился, снял перчатки и маску, пригладил непослушные вихры и, выдержав ораторскую паузу, начал:

– Этот случай – странный насквозь. Например, тела. Все трое – мужчины, от тридцати до пятидесяти. В смысле, один молодой, лет тридцать – тридцать пять, а двое других постарше, около пятидесяти. По-видимому, они загорелись, вернее, их подожгли одновременно. И вот тут начинаются странности!.. Впечатление такое, будто они, к примеру, сидели за столом лицом друг к другу, и вдруг на столе перед ними вспыхнул огненный шар. Здоровый такой, с полметра в диаметре и очень уж горячий! Под тысячу градусов, или даже больше…

– Погоди-ка, – остановил его Рокотов. – Откуда такие подробности?

– Исходя из характера пирофорных повреждений всех слоёв кожи и подлежащих тканей.

– А по-русски?..

– Вспышка была сродни, например, шаровой молнии, – охотно пояснил Данила. – Или это мог быть взрыв ёмкости с напалмом, или термитом… Хотя нет, термит отпадает. Отсутствуют микрометаллические вкрапления.

– Но если это был взрыв, то части того, что рвануло, должны были обязательно попасть на мебель, стены, – возразил Рокотов. – Выбить окна, в конце концов!.. А эмчеэсники говорят, мол, не было никакого механического разрушения, только в результате пожара. Очаг возгорания находился в жилой пристройке, слева от молельного дома, а потом огонь перекинулся на сам дом…

– Наверное, всё так и было, – легко согласился Седых. – Я же говорю о трупах. Они сгорели раньше помещения. То есть помещение вполне могло загореться уже от них.

– Хочешь сказать, что некто вошёл туда, облил всех троих напалмом, поджёг и спокойно удалился?

– Примерно так… И горели они заживо.

Андрей помолчал, прикрыв глаза и постаравшись представить себе перед внутренним взором всю картину. Он так делал почти всегда – методу пространственной визуализации его научила в юности одна знакомая, психолог. Приём оказался настолько эффективным, что постепенно превратился в привычку, здорово помогая при расследовании. Но на этот раз картинка не вырисовывалась. Что-то мешало, некое несоответствие…