Селедков откликнулся со второго гудка. Приятный баритон произнёс:

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, Виталий Семёнович. Майор Рокотов, городское управление внутренних дел, – официально представился Андрей. – У меня к вам несколько вопросов. Где вы сейчас находитесь?

– Дома… Вернее, с собакой по лесу гуляю… – как-то неуверенно забормотал Селедков. – А в чём дело? При чём тут полиция?!

– Вы в курсе, что сгорел ваш Дом молитвы, что на Кузнечном взвозе?

– Д-да… мне сообщили… сказали, что туда пока нельзя…

– Вы же староста вашей общины. Так?.. Тогда почему не приехали на место происшествия?

Селедков долгую минуту вздыхал и сопел в трубку, наконец промямлил:

– Мне порекомендовали туда не ездить…

– Кто? – насторожился Рокотов. Он нутром учуял подвох: раз в рядовое ЧП сразу вмешиваются весомые люди, значит, дело тут нечисто и пахнет всё это, в случае чего, очень большими неприятностями, по инстанции, разумеется, сверху вниз.

– Он не представился… Сказал, что наша община избранная. Что сожжение храма – необходимая мера. Что скоро мы всё узнаем… – Селедков порывисто вздохнул, и Андрей понял, что доцент страшно напуган.

– Не волнуйтесь, Виталий Семёнович. Мы во всём разберёмся, – твёрдо сказал он. – Значит, некто буквально сознался в поджоге… А номер его у вас сохранился?

– Номер… да, то есть нет… Он на городской позвонил…

– Ладно, разберёмся. Успокойтесь. Следствие уже идёт. Занимайтесь своими обычными делами и успокойте общину. Я буду держать вас в курсе. Всего доброго!..

Некоторое время Рокотов просто сидел в машине, заглушив двигатель. Картина вырисовывалась преинтересная! Получалось, что полковнику, главному прокурору и старосте евангелистов звонили разные люди. Или всё же один?! Андрей снова позвонил Власкину:

– Паша, есть ещё работа. Надо определить номер или номера, с которых звонили на городские. Это возможно?

– Теоретически да. Но это не быстро. Давайте входящие и время соединения…

– Понял. Номера сейчас скину. А вот с точным временем пока загвоздка, но уточню.

– Жду информацию и сделаю в лучшем виде, Андрей Васильевич!.. – Власкин явно обрадовался и оживился. Парень он был деятельный, спортивный и сидение в отделе сутки напролёт воспринимал как некое символическое наказание или, может быть, послушание?.. Как в монастыре?..

Но эту мысль Рокотов тут же выгнал из головы: где монастырь и где его опера!.. А номер-то, скорее всего, липовый. Или одноразовый. Ведь не полный же идиот тот, кто звонил и полковнику, и прокурору, и доценту?.. И он же – вероятный поджигатель, либо организатор этого безобразия. Кстати, что там наши эксперты? И Лукошкин молчит?..

Андрей набрал номер капитана.

– Виктор, где тебя носит? Почему не звонишь?..

– Извините, товарищ майор, зарапортовался… Мадам старший следователь весь мозг вынесла своими указаниями!..

– А сейчас она где?

– В морг поехала…

– А почему ты не в морге?

Лукошкин отчётливо шмыгнул носом.

– Она велела с эмчеэсниками остаться…

Рокотов рассвирепел:

– Какого… кто твой начальник: я или она?! Быстро: что сказали эксперты по пожару?

– Поджог, товарищ капитан. – Лукошкин помялся и виновато спросил: – Так что мне, в морг ехать?..

– Возвращайся в отдел. Я сам в морг заверну. – Андрей дал отбой и только потом дал волю эмоциям. Проругавшись и прооравшись – в машине всё равно никому неслышно, он завёл двигатель и поехал в центральную клиническую больницу, где располагался морг.

К удивлению майора, зловредной Альбины в морге не оказалось. Не обнаружился там и обещанный ею подполковник Клочков, якобы должный самолично делать вскрытия сгоревших в молельном доме тел. Вместо него в прозекторской обретался молодой судмедэксперт Данила Седых, любимый ученик Клочкова. В зелёном рабочем комбинезоне, забрызганном кровью и мелкой костяной крошкой, в перчатках, защитной маске и с дисковой пилой в руках, он выглядел очень живописно, особенно посреди столов с расчленёнными останками.