Они сидели в кабинете их дома в Западной Австралии – просторной светлой комнате с видом на ухоженную территорию вокруг их поместья, спускающуюся к реке пологим склоном. На потолке тихо жужжал вентилятор, разгоняя воздух; и снаружи, и в доме было очень жарко.

На стенах висели детские фотографии. Один большой портрет на стене за рабочим столом сразу притягивал взгляд: на нем был изображен Сол в военной форме, старший сын Джеймса и Элис. Сол сфотографировался накануне отбытия во Францию, где погиб в бою в последние месяцы войны.

Элис прочла письмо и взглянула на Джеймса.

– И что будешь делать?

Тот не ответил прямо.

– Когда мы уехали из Англии, я изменил имя и взял твою фамилию – Фишер, – чтобы нас не обнаружили. Мы много лет поддерживали этот обман, и моя семья не догадывалась о нашем местонахождении, пока не умер Сол. Здесь, в Австралии, мы преуспели. «Фишер-Спрингз» – одна из крупнейших компаний страны, а мы входим в число богатейших австралийцев. В прошлом, когда ты спрашивала, я несколько раз отвечал, что в Англию никогда не вернусь. Но никогда еще мне не хотелось этого так сильно, как сейчас. – Джеймс замолчал и взглянул в обеспокоенное лицо Элис. Затем покачал головой и продолжил: – Но нет, я не нарушу свое обещание. В Англию я никогда не вернусь. Разумеется, я рад, что Сонни выжил, хотя страшно представить, какие муки ему пришлось перенести. Я также рад, что он был рядом с Солом, когда тот погиб. Из письма Сола можно сделать вывод, что они не догадывались, кем приходятся друг другу; также очевидно, что Сонни ему нравился. Впрочем, сложно представить, чтобы Сонни кому-то не понравился. Хотя мы потеряли сына, нам есть за что благодарить судьбу. Образцовым братом меня не назовешь, но я чувствую, что Сол был бы рад, если бы мы помогли Сонни, Рэйчел и маленькому Марку. Возможно, что-то подобное предвидел дедушка Акройд, завещая мне акции «Хэйг, Акройд и Каугилл». К тому же родные не подозревают о нашем успехе, наших делах и не знают, что мы тоже являемся текстильными промышленниками и владельцами фабрик. – Джеймс заметил, что Элис хотела что-то сказать, и поспешно продолжал: – Подожди, дай расскажу, что у меня на уме.

Рассказывал он долго. Дослушав, Элис задумалась, потом поднялась со стула и подошла к мужу. Обняла его и нежно поцеловала.

– Ты хороший человек, Джеймс Фишер, – сказала она. – Я рада, что позволила тебе себя соблазнить.

В середине марта почтальон доставил в дом на мысе Полумесяц два письма. Оба предназначались Сонни. Одно пришло от Джеймса; как и все письма семье, оно прибыло окольными путями через лондонского адвоката и давнишнего школьного друга Джеймса Ральфа Френча. Джеймс поздравил Сонни с возвращением из Франции. «Дедушка Акройд не раз твердил, что ты счастливчик, но я-то думал, это касалось только крикета», – написал он. Сонни улыбнулся, читая эти строки.

Затем речь в письме зашла о смерти Сола, и Сонни стал серьезным: он по-прежнему ничего об этом не помнил. Джеймс объяснил, как из писем Сола они сделали вывод, что его полк сражался в окопах под началом Сонни; они с Элис полагали, что Сонни и Сол подружились.

Сонни особенно тронули строки, которые Элис добавила от себя. Она благодарила его за доброту, которую он проявил к их сыну. Сонни надеялся, что когда-нибудь части этой странной головоломки, в которую превратилась его память, все-таки сложатся.

Джеймс продолжал: «В поисках утешения и духовного прозрения местные аборигены уходят в глушь. Они называют это „бродяжничество духа“; полагаю, твое пребывание во Франции и последующий долгий путь домой были чем-то похожим».